Тогда я, недолго думая, отправилась к Третьяковым. Дверь мне открыл мрачный Даня.

– Слава богу, ты пришла! – Парень тут же втянул меня в квартиру. – Эта придурочная со вчерашнего дня с ума сходит.

– Что случилось? – запаниковала я.

– Вадик долго гасился, а вчера объявился. Для того, чтобы Ирку бросить.

– А-а-а, – протянула я.

Вдвоем мы уставились на закрытую дверь Иркиной комнаты.

– Но почему она мне сразу ничего не рассказала?

– Она уже на меня сорвалась. Сказала, что поддержки от нас не ждет, одно лишь: «Мы же говорили!»

А мы с Даней действительно говорили. Этот Вадик сразу на нас не произвел хорошего впечатления. Конечно, внешностью парень обладал сногсшибательной – высокий голубоглазый блондин. От такой приторной смазливости даже зубы сводит. Вот бы ему еще характер мужественный. Вечно обижался на Ирку по пустякам, а она за ним бегала…

Даня внимательно оглядывал мое лицо в темном коридоре.

– Ну? Что? – не выдержала я. – Мой синяк уже прошел.

– А Иркин фонарь еще светится, – хмыкнул Даня. – Она, когда ночью попить на кухню идет, дорогу себе освещает.

Вообще, в том, что нас отмутузила сумасшедшая Амелия Циглер, не было ничего смешного.

– Тебе Ира рассказала или Никита? – Я ткнула пальцем в свою некогда разбитую бровь.

– Никитос в курсе? – искренне удивился Даня.

Странно, значит, Никита утаил нашу встречу в деревянном домике.

– Вдруг вся школа уже в курсе, – проворчала я, наклоняясь, чтобы развязать шнурки.

– Нет, мне Ирка рассказала. Говорит, Циглер тоже здорово досталось. Что ж вы двое на одну, девочки?

Я вспомнила, как у меня искры из глаз полетели от боли, когда Амелия врезала своим кольцом.

– Слушай больше Ирку, – поморщилась я. – Циглер нас отлупила, как нашкодивших котят.

– Вот дает! – восхищенно проговорил Даня. Я с подозрением покосилась на друга. Даня смутился и подтолкнул меня в сторону Иркиной двери.

– Иди, может, хотя бы ты ее вразумишь.

В комнате у Иры было непривычно темно; на окнах опущены жалюзи. Ира лежала на кровати, отвернувшись к окну, и обнимала подушку.

– Тебе только песен Ланы Дель Рей не хватает, – сказала я.

– Не самое лучшее время для издевок, – проворчала Ирка, не оборачиваясь. – Знаю, вам Вадик никогда не нравился.

Я не стала возражать. Села на край кровати и осторожно поинтересовалась:

– Что на этот раз?

Вадик и раньше «бросал» Иру. Причины были разными. То она не дождалась его в кино, то забыла поздравить лучшего друга Вадика с днем рождения, то просто дольше положенного посмотрела на проходящего мимо по улице парня…

Ирка все-таки развернулась, продемонстрировав заплаканное лицо.

– Ему плохие ребята в казарме попались.

– По шее надавали? – с надеждой в голосе поинтересовалась я.

– Ах, Вера! – сердито воскликнула Ирка. – Нет же! Наговорили ему обо мне всякой ерунды, я же тебе уже рассказывала. Они просто завидуют, что у него такая девушка, которая готова его ждать.

– А что наговорили-то?

– Что я наверняка здесь уже с кем-то зажигаю и его не дождусь. Он написал, что не хочет целый год сходить с ума и представлять меня с кем-нибудь. Как я его ни убеждала, он не верит! Говорит, лучше нам расстаться.

Ирка всхлипнула. Была б я там, в этой казарме, лично Вадику шею свернула бы за такие глупые разговоры.

– Я его умоляла мне поверить, – Ирка снова горько заплакала. Синяк у нее и правда еще до конца не прошел… У меня от жалости к подруге даже сердце защемило.

– Тогда тебе тем более нужно уехать в лагерь, – сказала я.

– Ой, Вера, ну какой лагерь? – рассердилась Ирка, вытирая рукавом толстовки слезы. – Не до этого мне сейчас, понимаешь?

– Понимаю, – кивнула я. – Но что ж ты дома будешь одна сидеть, страдать? А в лагере хоть отвлечешься.

– На что? – ехидно поинтересовалась Ира. – На физику? Или английский язык? Азарова, ты даже сейчас думаешь о том, что подвела Лидочку с этим дурацким списком!

– А вот и неправда! – вспыхнула я. – Я уже давно забила на этот дурацкий список, поняв, какие вы все несобранные!

– Да куда уж нам до тебя, – проворчала Ира.

– И я правда хотела тебя отвлечь. Но если тебе нравится валяться летом в темной комнате и страдать по этому ведомому козлу – пожалуйста!

– Ты просто никого не любила, – снова заревела Ирка. – И никого не теряла!