– Что ты хочешь от образовательной летней школы? – спросила Ира.

– Наши парни самые классные, я сразу это поняла. Даже Кузя – Аполлон по сравнению с чужаками. Хотя в Кузе, кстати, ничего симпатичного, разве что рост и фигура. Не понимаю, что в нем Оксанка нашла. Слишком прыщавый.

В углу комнаты театрально откашлялась Амелия. Тогда Диана сердито сказала:

– Ты можешь попросить у кого-нибудь в отряде беруши. Или спать с наушниками.

– Я привыкла засыпать в тишине, – раздраженно отозвалась Циглер.

– Ну, ты здесь не одна, – не сдавалась Диана. – Это социум. Всем нам приходится чем-то жертвовать ради того, чтобы…

– Руднева, заткнись ты уже! – попросила Ира. – Даже я тут с Амелией согласна.

Диана обиженно замолчала. Я перевернулась на другой бок и принялась рассматривать Дианкину тумбочку, которую освещала луна. А на тумбочке – баночки, баночки, баночки…

– Кстати, о парнях, – снова начала Руднева. Будто до этого она говорила не о них, а о ядерном реакторе. – Я и не обращала как-то внимания, что Никита стал таким симпотным. Мы учимся в параллельных классах, он особо никуда не лезет, как тот же Василевский. Я на Ярового и не смотрела… Видели, какая у него фигура?

Я почему-то рассердилась. Сначала на себя из-за того, что мне вдруг стало небезразлично, что думают о Никите другие девчонки. А потом и на Диану, которая никак не засыпала и болтала о всяких глупостях…

– Такие широкие плечи! И улыбка красивая. А когда мы в детстве дружили, такой тихоня был. Кто бы мог подумать? Слушайте, а может, мне с Никитой замутить? Ну подкатить к нему на дискотеке, например. По старой дружбе.

– Вроде ему уже нравится какая-то девчонка.

Я даже не узнала собственный голос – глухой и тусклый.

– Ты откуда знаешь, вы же больше не общаетесь? – спросила Диана.

– Даня что-то такое вроде говорил, да, Ир?

Третьякова медленно приподнялась на одном локте и посмотрела на мою кровать. Потом немного растерянно произнесла:

– Ага. Там вообще бесполезняк соваться, Руднева.

– Да? Эх, жалко. Ну Даню я воспринимаю только как друга. Он к тому же такой бабник…

– Господи, да закончится когда-нибудь этот «Дом-2» или нет? – взвыла Циглер.

– Если у тебя есть какая-то другая тема для разговора… – начала Диана.

– Нет у меня никаких тем! – отрезала Амелия. – Почему нельзя просто лечь спать, без этой убогой болтовни?

– Амелия, а это правда, что твоя бабка – ведьма? – внезапно спросила Ира.

Ну и тему подняла Третьякова. Я прислушалась к звуку дождя. Наверное, так и будет моросить всю ночь.

– С чего ты взяла? – фыркнула Амелия.

– Ну-у, люди так говорят, – неуверенно ответила Ира. О том, как мы ночью встретились в подъезде со странной бабкой, Третьякова рассказывать, разумеется, не стала. Как и о нашем позорном заточении в колясочной. – Вроде как ты ее больше всех на свете боишься.

Амелия слишком долго молчала. Даже Диана не выдержала и спросила каким-то загробным голосом:

– Так все-таки… это правда?

– Нет, конечно, – ответила наконец Циглер. Можно было выдохнуть с облегчением, только ведь на соседней койке – Амелия. У нее никогда не бывает все так просто. – У меня совершенно обычная бабушка. А вот мать – исчадие ада.

– Чего? – удивилась Ира.

– Того! Бросила меня после рождения в выгребную яму и сбежала. Бабушка пришла к ней в гости на следующий день и нашла меня по крику. Оформила опекунство… А потом ее старший сын, мой дядька, перевез нас в город. Этот сюжет, про маму мою, по телевизору показывали. В «Чрезвычайном происшествии».

– Мамочки, какой кошмар! – ахнула Диана.

– Поэтому ты такая странная? – не удержалась Ира.

– Странная? – переспросила Циглер. Наверняка это нас она считала не от мира сего.

– Еще бы! Такое событие в жизни! – продолжала причитать Руднева. – Это ведь так потрясло!

– Я ж тогда только родилась, – хмыкнула Амелия. – Думаешь, что-нибудь помню?

– Да я не об этом, – раздраженно ответила Диана. Я представила в темноте, как она сердито поморщилась. – Жить всю жизнь с той мыслью, что родная мать бросила тебя, даже близко не узнав…

– А если твоя мать тебя близко узнала и все равно бросила? – подала я голос, натянув одеяло до самого подбородка. Внезапно стало так холодно, что захотелось встать и нацепить на себя все, что есть в рюкзаке.

– Что? – растерялась Руднева.

– Вер… – осторожно позвала с соседней кровати Ира.

– Если б мама жила с тобой целых пятнадцать лет и все равно решила, что ты ей не интересна?

– Разве так бывает? – озадачилась Диана.

– Слушай, Руднева, – вдруг не на шутку рассердилась Амелия. – Ты до фига со своей мамкой общаешься, что ли? И у вас обалдеть какие классные отношения?