Для меня едва заметный, он-то наверняка с порога чуял. Выходит, оставлял нарочно, в те дни, когда я не приду.

От этой догадки сжалось в груди. Судорожно вздохнув, я зарылась в подушку лицом. Что же это, Тео? Неужели ты по мне тоскуешь?

Спрашивать бесполезно — не признается. Не желает, чтобы я ради него похоронила себя в этой глуши, окруженная всеобщей ненавистью, которую подцеплю от него, будто заразу. Его-то хотя бы уважают, потому что боятся. Мне и того не перепадет. Но все же…

Он позволил себе эту близость и эти чувства, заранее понимая, что они обречены. Каждый день ожидая, что я больше не вернусь. Отдавая все, что в его силах. Если я его лишусь — останутся друзья, интересное дело, карьера, мир, который ждет, когда я его исследую. Если меня лишится Тео, у него ничего не останется, кроме разбитого сердца. Пусть сколько угодно болтают, что он монстр, и что сердца у него и вовсе нет. Что зачерствел после всего, что было. Холод лишь мучительнее для того, кто успел немного отогреться. Оттаять…

В тот момент я совершенно отчетливо поняла: брошу его сейчас — никогда себе не прощу. И поверила, что не брошу, сумею как-нибудь справиться. Эта вера успокаивала. В конце концов я пригрелась под одеялом и уснула без задних ног. В чужом холодном доме, где прячутся чудовища.

Я проснулась резко, будто вышвырнуло в реальность. От совершенно ясного ощущения чьего-то присутствия, что я здесь больше не одна. Открыв глаза, прислушалась: все так же тихо и темно, но ощущение не отпускало.

Стараясь не шуметь, поднялась с кровати и на цыпочках прокралась к гостиной, откуда виднелся мягкий приглушенный свет, явно не от оставленного мною фонаря. Осторожно заглянула внутрь. Тео сидел вполоборота в том кресле, в котором до него сидела я. Зря пыталась быть незаметной — он не смотрел в мою сторону, но точно знал, что я тут. Наверняка еще до того, как вошел в дом, заметил.

Он молчал и оставался неподвижным, а я застыла в дверях в нерешительности. Надо было что-то сказать, да много чего, на самом деле. О причине, из-за которой явилась без приглашения. О том, что люблю его и боюсь потерять. В конце концов, извиниться, что в его доме хозяйничаю. Но слова застревали в горле. Я просто стояла и смотрела, пока он не заговорил первым.

— Перестань, ты меня мучаешь, — произнес вполголоса, так и не обернувшись. — Пришла — так проходи. Или ложись спать, если устала. Чего ты хочешь?

Эмоции. Ну конечно, он ведь их слышит. Как я грущу. Как его жалею. Как испытываю такую безысходность, что хоть плачь. Должно быть, ему все это неприятно.

— Извини, я не в силах управлять чувствами, — пробурчала, располагаясь в соседнем кресле. — Внешне если только, но ты все равно увидишь, так что…

— Я сам виноват, не надо было тогда менять ритуал. Чтобы перевести твои эмоции на эликсир, второй иглы не нужно. Но мне очень хотелось получше их рассмотреть, — признался он неожиданно. — Эффект временный, но с тобой держится необычно долго, сам удивлен. Сердишься?

Я мотнула головой. Что уж теперь. Пусть смотрит, раз нравится, это должно быть лестно, что сумела настолько его заинтересовать.

— Наверное, это из-за того, что я их и не скрываю, — предположила в ответ. — Или потому, что почти все они связаны с тобой.

— Знаю. И все-таки ты сердишься.

— По другой причине.

Которую в общем-то не собиралась озвучивать, и вообще выяснять отношения. Довольно. К чему портить то немногое, что между нами есть. Вдруг скоро и того не останется. Но Тео молча ждал ответа. Пришлось объясниться.

— Я ведь самый обычный человек, даже не самый умный, чего уж. Ауры видеть не умею, магические ритуалы не провожу, — сказала неохотно. — Иногда кажется, что я тебя себе придумала… А ты — смотришь… Я что-то как-то теряюсь совсем. Ну… В общем вот.

— Стася… — его губы чуть изогнулись в улыбке, лишь на миг промелькнувшей, но одуряюще нежной. — Знаешь, это было очень здорово, обнаружить тебя спящей в моем доме. Но что-то все-таки тебя встревожило, да? Напугало?

Я не стала говорить, что тут все пугающее, ни намека на уют. В конце концов, это только мое мнение, из тех, которые следует держать при себе. Призналась, что осмотрелась тут немного, ничего не трогала, но услышала, как кто-то ходит за запертой дверью.

— Ты держишь какое-то животное? Питомца, только не собаку, а нечто экзотическое? Прости, если любопытство неуместно, не удержалась.

— Питомца? Вряд ли можно его так назвать. И показывать его не буду, уж прости, зрелище не из приятных. Это человек, правда, почти утративший человеческий облик.

Вместо милой зверушки у него жил бывший коллега. Охотник, заплутавший в зоне магического искажения, той самой зыби, которую Тео изучал. Бедолагу считали погибшим, даже похороны устроили — пустой гроб, как тут в таких случаях принято. А он каким-то чудом выжил и умудрился встретить единственного в городе, кто издали сумел его от твари отличить.