– Не бойсь! Не здесь тебе смерть свидание назначила. Да и не теперь ещё.

В сарае, куда Еким последовал за незнакомцем, хранился всякий хлам: короткая лавка, две низенькие кадушки, ковш на длинной ручке, а из ковша глядела мутовка. В углу валялись детские ходули, зыбка, мешки, на стене мостились два дырявых тулупа. И именно тулупы, разостланные незнакомцем на полу и занявшие собой всё свободное место сарая, послужили постелью путникам. Дух, источаемый тулупами, казалось, прогнал бы и самый сон, не хуже ночного кошмара, тем не менее стоило Екиму опуститься на тулуп, как веки его сами собой склеились, а голову заволокло туманом.

Пробудившись под вечер того же дня, Еким не сразу понял, где он. Когда же наконец вспомнил, как очутился в маленьком сарае на зловонном тулупе, его поразило новое неприятное открытие: спутника не было рядом. Еким подумал, что незнакомец всё же ограбил его и скрылся, потом, зевая, припомнил, что взять у него нечего. Потом подумал, что одному всё-таки лучше, как вдруг услышал голос своего попутчика – тот о чём-то спрашивал хозяина, а чтобы дед мог услышать и понять, чего от него хотят, приходилось говорить громко. Вот почему Еким услышал не только голос незнакомца, но и всё, о чём он просил старика.

– А что, дединька, – вопрошал незнакомец, – скатерть-то у тебя в доме есть, небось?

– Скатерть? – скрипел дед. – Как не быть!.. Ещё старуха…

– А куличек-то святил на скатерти?

– Как не святить!.. Дык нынче дочка приносила… а так оно… всей деревней на скатертях… Ещё старуха моя…

– А продай-ка мне, дединька, ту скатерть…

– Скатерть-то?.. А тебе на что моя скатерть?

– А уж это, дединька, моё дело. Твоё дело – мне скатерть продать. А моё – делать с ней, что заблагорассудится… Ну так как?

Старик молчал.

– А петушок есть? – снова раздался резкий голос незнакомца.

– Кого тебе ещё? – недовольно проскрипел дед.

– Петух, говорю, имеется?

– Петух?.. Как не быть петуху!..

– Ну так продай мне, дединька, скатерть пасхальную и петуха.

– Да ты поди хочешь моего петуха на моей же скатерти слопать…

– Так продашь, что ли?

Екиму казалось, что от этого голоса гудит воздух.

Дед снова замолчал. Немного погодя, Еким вышел из сарая. Незнакомец с неизменной своей ухмылкой стоял возле ступенек крыльца, поджидая, очевидно, хозяина. Наконец старик показался, держа в руках какую-то ветошь.

– На вот, – сказал старик. – Ещё старуха…

– А петух?..

– Петуха погодь, – и старик снова удалился.

Еким, которому отчего-то не доставляло удовольствия наблюдать за совершаемой сделкой, вернулся в сарай. Вечер уже наступал. Усевшись на тулуп, Еким видел в дверной проём, как небо, ясное прежде, кутается тучами. Где-то, пока ещё далеко, простучал гром, и короткая зарница блеснула как нож, словно чья-то невидимая рука попыталась вспороть невидимое одеяло.

– Хорошо? – услышал Еким рядом с собой голос незнакомца. – Хорошая ночка выдастся. Знаешь ли ты, какая сегодня ночь?.. Рябиновая, Еким, сегодня ночь. И время нам с тобой собираться. Путь у нас неблизкий, а дело непростое.

– Слышь-ка, – к ним ковылял старик, державший в руках тощего петуха с хвостом, более напоминавшим пук полевой травы, нежели петуший хвост, – гроза, я чай, будет… Вот тебе петух…

– А тебе, дединька, денежка…

Еким не видел, что за денежку незнакомец передал старику. Но сумма, должно быть, оказалась чрезмерной, потому что старик, исследовав монеты, видимо смутился и сказал:

– А ты… за петуха-то?..

– Ступай, дединька, гроза будет, – прогремел в ответ незнакомец.

– Так, может, оно… петух, что ли, мой хорош?..

– Ступай, дединька…

Дед помолчал, пошамкал и, бормоча что-то о золоте и петухах, поковылял к дому.

А незнакомец обратился к Екиму:

– И нам пора.

Екиму стало тоскливо и страшно.

– Куда? – впервые заговорил он с незнакомцем.

В это время гром, как стальной горох, рассыпался где-то рядом.

– Да уж найдётся дельце, Еким, – усмехнулся незнакомец.

– Нет у меня ничего, – потупился Еким, – взять с меня нечего.

– А мне, Еким, ничего и не надо. Это тебе надо.

Еким поднял глаза на незнакомца. А тот продолжал:

– Ты в Москве у папиньки триста рублей взял? Чтобы в Руссе товару купить и с прибытком воротиться… А заместо товару приобрёл ты вещь сомнительную да вдобавок от тётки сбёг… Ну так как?.. Продолжать, что ли?..

– А ты при чём? – хмуро спросил Еким, помолчав.

– Я-то? Да как будто и ни при чём. А вроде как и при чём. Обещался я. Так что если пообещаешь ты меня слушаться, то вот тебе моё слово, что вернёшь ты папиньке и триста рублей, и сверх того… Ну так как?