– А что мы такого сделали? – начал возмущаться парень и навел камеру телефона на Свиридова. – Кажется, нам хотят испортить помолвку.

Свиридов не стал вступать в диалог. Он вышел из номера и набрал Нину, главного редактора «Светской Москвы».

– Слушаю вас, Александр Константинович. – Голос у нее почему-то слегка дрожал.

– Нина, либо вы сами решите проблему с тиктокерами в отеле, либо этим займусь я. Но, боюсь, мои методы им очень не понравятся. Номер должен быть свободен через пять минут.

– Я все сделаю, не беспокойтесь, просто день сегодня такой суматошный, упустила из вида.

– Хорошо. – Он уже собрался было отключиться, как услышал несмелое:

– Александр Константинович…

– Да, – первый раз Нина разговаривала с ним таким почти испуганным голосом.

– Вы новости слышали?

– Нет, а что произошло?

– Парень ворвался с пистолетом в цветочный магазин и ведет оттуда прямой эфир. Это магазин вашей жены.

Ларе казалось, что это происходит не с ней. Что она просто стоит в сторонке и наблюдает за событиями, которые очень похожи на фильм с плохим сценарием или на репортаж из передачи про криминал. Перед глазами было мутно, и голоса раздавались вроде и близко, но в то же время издалека.

– Ну что, Марина, ты называла меня трусом? Вот, смотри, на что способны трусы! Твоему крутому Ростику на тачке слабо вот так?

Все это он говорил в эфир. И люди, подключенные к его каналу, наблюдали за происходящим в магазине. А парень размахивал своим пистолетом и орал:

– Что, испугались? Цветочки пришли покупать? Любви захотели? Да все они суки! Всем подавай только денежных. Лягут под них не раздумывая. Ну-ка, что это у нас?

Парень приблизился к мужчине, в руках которого были хризантемы.

– Жене или любовнице? – хихикнул он, а потом закричал: – Не шевелиться никому, иначе пристрелю гада! – и снова обратился к мужчине: – Так кому? В камеру смотри. Видишь, у меня на голове камера?

– Жене, – напряженно ответил мужчина.

– А любовница-то есть? Хотя, глядя на тебя…

Он подходил к каждому покупателю и задавал вопросы, направляя на собеседника пистолет. Передвигаться по залу было запрещено, и никто не рисковал.

Десять человек. Их было всего десять человек, если не считать этого психа. Шесть мужчин-покупателей и четверо сотрудников – Лара и три продавца. Десять. Одно неверное движение – останется девять. Неужели это действительно происходит? С ней?

– Вот, смотри, Марина, если я кого-нибудь случайно подстрелю, это будет на твоей совести. Ради любви, да…

Наконец он добрался до девушек-продавцов:

– Какие красавицы, – и провел дулом пистолета по щеке одной из них. – Пойдешь со мной в подсобку, а?

Девушка всхлипнула, на ее лице отразился такой ужас, что Лара вдруг услышала собственный голос:

– Отпустите ее.

Парень обернулся.

– А это у нас еще кто? Ах, какая женщина, вы только посмотрите… Тоже хочешь в подсобку? Камера включена, прямой эфир, будет занятно.

– Что вам надо? – Было страшно, очень страшно, и голос дрожал, но Лара заставляла себя говорить. – Деньги? Вам нужны деньги? Вся касса к вашим услугам. Больше у нас здесь ничего нет, только цветы и сувениры.

– Ты тут главная, да? – Теперь он провел дулом по ее щеке, и Лара почувствовала кожей холод металла. – Мне нужно потрахаться в честь Дня святого Валентина. Вот только думаю, как лучше: вдвоем или при всех. Смотри, сколько зрителей вокруг.

Смотреть и слушать это было невозможно. Свиридов хотел выключить эфир и не мог. Там Лара. Его Лара. Лара, которая сегодня утром смеялась, лежа в кровати, и уверяла, что никогда не разговаривает во сне, а потом подсчитывала количество дней без сигареты. Лара, с которой они вместе пили кофе и целовались, прежде чем покинуть дом. Их дом.

А теперь какой-то урод…

Свиридов глубоко втянул в себя воздух и медленно выдохнул. Потом вышел из машины.

Территория около магазина была оцеплена полицией. Но еще больше наехало журналистов. Он только несколько шагов успел ступить, как тут же откуда-то появился человек с микрофоном:

– Александр Константинович, нам известно, что там находится ваша жена…

Свиридов отстранил от себя микрофон и пошел дальше. Репортер побежал за ним. Свиридов набирал номер знакомого ему генерала полиции, который, выезжая из Москвы, не раз останавливался в петербургском «Максимуме».

– Мы делаем все возможное, – заверил генерал. – Дело взято на особый контроль. С минуты на минуту ждите спецгруппу.

А минуты тянулись бесконечно. В одной не шестьдесят секунд, а шестьдесят часов.

– Хотите на улицу, любовнички? – продолжал вести прямой эфир урод, нервно хихикая. – Хорошо, сейчас начнем вас отпускать. По очереди, на четвереньках. Ну же! Вставайте, давайте… – а потом крик: – Живо! Ты, лысый, смотри на меня и говори: «Ты дрянь, Мариночка, тебя имело полрайона». Не слышу, громче…