Шрифт:
Очнувшийся Яковлич причитал:
– Оставьте его!!! Всё не так, он защищался…
– Не лезь не в свое дело, алкашня!
Фильку связанного вытащили из библиотеки. В его рот вставили кляп.
– Что будем с ним делать? Что велите, барыня?
Юля прикусила губу.
– Я хочу, чтобы вы его потащили на деревенскую площадь, одели его в колодки на позорном месте и дали ему, как следует, плетей. Раз тридцать, чтобы помнил и знал!
– ММММММ….
Мычал Филька.
– Как прикажете, барыня!!!
Радостные мужики потащили Фильку. В деревне редко была хоть какая-нибудь движуха. С него скинули рубаху и штаны и с голым задом втащили в деревню под смех баб и ребятни.
– А хозяйство у него ничего!
На «позорном месте» лежала куча навоза и стояла колодка, куда и поместили Фильку. Руки и голову просунули в колодку, закрепив на засов. Ребятня кидала в него тухлыми помидорами.
– За приставания к барыне и избиение крестьянина Андрея Вахнова наказание крепостному, Фильке Дурёхову, тридцать ударов плетью!
Толпа загоготала. Зрелище предстояло быть незабываемым.
– Прошу барыня, будьте первой, кто влепит ему.
Юле отдали плеть. Она с наслаждением погладила её. Девушка совсем забыла, что одета совершенно неподобающим образом, чтобы работать палачом.
Учительница из церковно-приходской школы Марья Алексеевна попробовала вступиться за Фильку.
– Барыня, ну он же просто безвредный сельский дурачок. Он ничего не понимает… Пощадите его.
– С дороги, старая карга.
Вахнов грубо толкнул учительницу с дороги. Юля вытащила кляп изо рта наказываемого.
– Барыняя, не вели казнить поганого!!!! Прости меня, дурака!!!
Юля ничего ему не отвечала, лишь загадочно улыбалась и наслаждалась его унижением. Она размахнулась и нанесла первый хлёсткий удар по оголённой заднице.
– Вот тебе, получи!!!
– АААА!!!
Народ хохотал во всю мощь. Из толпы орали:
– Иж чего удумал то, к дочке барина лезть со своими грязными мыслями!
Мужик по имени Петька Борзов механически отсчитывал удары:
– Один, два, три, четыре…
Александр Яковлевич прибежал к месту экзекуции, но он не мог ничего сделать и понуро упустил голову. Нанеся пятнадцать ударов, девушке надоело, её руки устали. Наказываемый уже не визжал, а тихо причитал, молился и извинялся.
– Я думаю, Андрюш, тебе надо продолжить.
– А то, я из него всю душу выбью за вашу честь, барыня.
По спине и заднице Фильки полились удары, отдающие куда большей болью. Сильная рука Вахнова старалась вовсю. Кровавые полосы по телу так и искрились.
– АААААААААААААААААААААААААААААААААААА!
– Получи, мразота!
Нанеся пятнадцать ударов, Вахнов разбежался и пнул Фильку между ног. Развеселившаяся Юля поддержала его, не обратив внимание на страшный вопль, сделала тоже самое. Народ загоготал.
– Может вообще отрежем ему хозяйство, барыня?
– Не надо, хватит с него, в следующий раз может быть.
Петька Борзов облил Фильку грязью и сказал, чтобы радовался, что это не дёготь. Проходя мимо, Александра Яковлевича, он рявкнул:
– Только попробуй его освободить без разрешения господ!!! Мы и тебе устроим сладкую жизнь!!!
Народ стал расходиться. Самое интересное закончилось, и все, позёвывая, стали вспоминать про повседневные дела и обязанности, которые сами собой не сделаются. Юля и Вахнов думали уйти подальше от деревни, туда, где им можно будет взяться за руки. Но внезапно появившийся Модест Карлович нарушил их планы.
– Юлиа Дмитриэвна, прошу слэдовать за мной. Ваш отець приехал-с. Он ожидаэт вас в своёом кабинэте.
Юля обратила грустный взгляд на Андрея. Он её понял и безмолвно кивнул.
Девушка прошла с Модестом Карловичем до усадьбы и поднялась на второй этаж. Что же сегодня за убитый день. Может быть на ней проклятье? Сначала подкат к ней этого идиота, теперь отец вернулся и прямо сразу вызвал её к себе в кабинет. Зачем? Что могло случиться такого важного?
Кабинет отца располагался на втором этаже в конце коридора. Модест Карлович аккуратно постучал в дверь.
– Да, заходите.
Управляющий распахнул дверь. Каждый раз, заходя сюда, Юлю охватывало сильное неприятие царящего в непроветренной комнате «творческого беспорядка». Ей больше по душе её собственная ламповая ухоженная спальня. Дмитрий Индианов, даже не переодевшись из дорожного платья в домашний костюм (что не удивило Юлю), уже сидел за столом. Он активно макал перо в чернила и писал что-то на бумаге. Его традиционное дорожное платье – засаленная кремовая рубашка, кожаная куртка с золотыми эполетами (дворянский знак), коричневые брюки и шляпа, которую он кинул на заваленный всяческим барахлом пыльный стол. Различные книжки об истории, мифологии, астрологии, астрономии, химии… Были книги и на русском, и на английском, и на французском, и на даже на китайском языках. Всякие подделки из дерева – фигурки полинезийских идолов, египетского сфинкса, скандинавских викингов, монгольских ханов, русских царей… Корабли в бутылках… Куклы Наполеона, Джорджа Вашингтона, Тамерлана, Рагнара Лодброка, Христофора Колумба… Юля знала, что все эти книги и вещи – лишь приятные безделушки для отца. По-настоящему важные вещи – исторические артефакты, свои записи и исследования, Индианов хранил в сейфе за шкафом.