Он выступил категорически против того, чтобы мы возвращались через аэропорт Лос-Анджелеса.

Мама вылезла с пассажирского сиденья, обогнула машину и обняла меня.

– Спасибо, что приехала, Зайчонок. Знаю, ты предпочитаешь короткие визиты, и я ценю время, которое ты нам уделила. – Она поморщилась. Ну, по крайней мере, не стала упрекать меня за ту свадебную речь. – Ты прекрасно справилась.

– Да, милая. Мы надеемся, что ты вновь осчастливишь нас своим присутствием на День благодарения. – Отец присоединился к нам, пока Рэнсом вытаскивал из багажника чемоданы.

Ни единого шанса, что они увидят меня до следующего года. Я натянуто улыбнулась, быстро обняла каждого из них и направилась к трапу самолета.

– Спасибо за гостеприимство. Мы еще… поговорим.

Может быть.

В самолете были только Рэнсом, одна стюардесса, пилот и я.

– Где Макс? – Я пристегнула ремень безопасности, когда мы готовились к взлету.

– Уже в Лос-Анджелесе.

– Как так вышло?

– Отправил его в оплачиваемый отпуск.

– Почему?

– Его услуги не требовались.

– Звучит так, будто ты избавляешься от соперников, – поддразнила я, ухмыляясь.

Стюардесса села рядом с нами, тоже пристегнувшись.

Рэнсом тепло мне улыбнулся.

– Советую тебе проверить слух, принцесса.

Я решила не продолжать тему. В конце концов, мы не одни. Кроме того, я не так уж хотела знать, что Рэнсом думает о той ночи, которую мы провели в доме моих родителей. Отказ бы меня сокрушил. Не знать, какие у нас сейчас отношения, так же тяжело, но я изо всех сил затягивала этот разговор.

После взлета Рэнсом посвятил себя работе, уткнувшись в ноутбук. Закончив, он окинул меня взглядом.

– Ты уже думала о том, чем хочешь заняться?

– В каком смысле? – Я поерзала на месте, чтобы выиграть время.

Конечно, я ничего не решила. Меня пугала ограниченность возможностей, особенно теперь, когда мне диагностировали дислексию.

– Чтобы зарабатывать, – уточнил он. – Думала ли, что делать со своей жизнью?

– Конечно, я думала об этом. – Я лихорадочно перебирала в своем разуме хоть какие-то варианты. Для большинства профессий я не подходила, поэтому выбрала ту, где требовалось совсем немного чтения и уйм-а индивидуальности. – Я думаю стать медицинским клоуном.

– Медицинским клоуном? – повторил он, медленно моргая.

– Ага. – Я взяла альбом и несколько карандашей. – А что в этом плохого? Буду помогать людям.

– Похоже на необдуманный выбор.

– Зато это поможет оплатить счета.

– Тебе плевать на счета.

– А тебе плевать на меня. Ты хотел, чтобы я нашла работу, но не говорил, что мне нужно быть нейрохирургом. А теперь отстань и дай мне жить своей жизнью, – огрызнулась я.

Я надеялась, что Рэнсом оспорит мои слова. В конце концов, между безразличием и влюбленностью лежит глубокая пропасть. Может, ему все-таки не плевать на меня? Пусть даже совсем чуть-чуть.

Рэнсом выдохнул, уставившись на голубое небо за иллюминатором.

– Будьте клоуном, мисс Торн. Вы, кажется, преуспеваете в этом деле.

Как только мы приземлились, я бросилась к такси. Рэнсом стоически следовал за мной. Я забралась внутрь и, откинув голову на кожаное сиденье, закрыла глаза.

Во мне теплилась надежда, что Рэнсом сядет на пассажирское сиденье и избавит меня от надвигающегося унижения, когда я спрошу его о том, что между нами произошло. Прошлую ночь он провел, свернувшись на полу, как можно дальше от меня.

Увы, я ощутила, как сиденье рядом со мной прогнулось, когда он присоединился ко мне сзади. Мое сердце забилось в бешеном темпе. Я ждала два долгих дня, чтобы затронуть щекотливую тему. Теперь мы находились за много миль от места преступления, и наконец-то я почувствовала себя в полной безопасности.

– Мы когда-нибудь поговорим об этом? – выпалила я.

– О том, что ты хочешь стать медицинским клоуном? – Пальцы Рэнсома зависли над экраном телефона. Он агрессивно набирал текстовое сообщение. – С радостью. Но тебе не понравится то, что я скажу.

Я бросила взгляд на нашего водителя, приветливого седовласого мужчину лет шестидесяти. Он был загорелым и морщинистым. Из его радиоприемника доносились песни Умм Кульсум, а с зеркала заднего вида свисали семейные фотографии.

Не тот тип, который обычно стремится продать пикантную историю таблоидам.

– Я говорю о нас. – На всякий случай я понизила голос.

– Незнаком с этим понятием. – Рэнсом хрустнул костяшками пальцев.

Я чувствовала себя жалкой, настаивая на своем, когда он явно не желал говорить об этом, но знала, что проиграю, если отступлю сейчас. Рэнсом относился к сексу как к отдушине, как к игре. Часто менял партнерш. А что я? Я нуждалась в нем. Никто другой мне не подходил. Рэнсом сексуальный и в то же время надежный. Он мог избавить меня от андрофобии [28] .