Путепроводная лента плавно уходила в сторону и была видна на многие километры вперед, и конца ее видно не было. Изабель даже начала думать, что и нет этого конца. Мерное гудение, передающееся от коротких крыльев, разрезающих встречный поток воздуха, убаюкивало. Прежде Изабель не ездила на аэропоезде на столь дальние расстояния, и поэтому раньше не замечала этого. А может просто те поезда не были столь мощными.

Подготавливаясь к поездке, Изабель планировала занять это время чем-то полезным – лучше всего было бы почитать что-нибудь о Трясине – так корпорацию Триада Синергия называли у них. Но, не смотря на то, что полезной информации было не особо много, она никак не могла сосредоточиться и всякий раз, заметив, что уже в который раз пытается прочитать одну и ту же строку сердилась и хмурилась. Потом, собравшись с мыслями, некоторое время читала очередную статью. А это было в основном все то, что только убеждало неискушенного обывателя, что это самая настоящая трясина и есть, а не место для нормального развития общества и личности. И опять мысли куда-то убегали по проплывающим мимо бескрайним просторам, и оставались там, среди холмов и полей, а строки перед глазами переставали что-то значить.

Вдруг что-то сверкнуло, выведя Изабель из задумчивости, потом поезд дернулся, да так, что земля и небо за окном принялись вращаться вокруг друг друга. Тотчас Изабель сдавило со всех сторон так сильно, что было не вдохнуть. И пошевелиться было невозможно. Потом ушей Изабель достиг грохот взрыва. А следом охристого цвета трава закрыла весь обзор. Мгновение неподвижности и тишины, и вагон, а может и весь поезд, с еще большей скоростью закрутился, катясь по земле. Когда все затихло, сознание Изабель померкло. Но буквально на несколько мгновений.

Придя в себя, она долго не могла понять, это ее голова кружится, или падение до сих пор продолжается, только до ужаса беззвучное. И если бы она не слышала собственное дыхание, то была бы уверена, что оглохла. Она попыталась пошевелиться, но не сумела даже голову повернуть. Вращая глазами, она смогла разглядеть изголовье своего разложенного кресла, окно, совсем близко землю за ним и какой-то куст, и свои руки, выставленные перед грудью в защитном жесте. И все это через белесую вспененную полупрозрачную субстанцию. И только от ее лица воронкой куда-то в сторону отходило свободное от затвердевшей пены пространство. А иначе она бы наверняка задохнулась. То, что это своего рода подушка безопасности, Изабель поняла почти сразу, хоть и не встречала ничего подобного, и даже не подозревала о существовании таких технологий. А вот что теперь делать, как выбираться из этого плена, совершенно не понятно. Может, если бы у них в Пикхете было что-то подобное, их бы научили необходимым действиям, и это бы ей сейчас казалось само собой разумеющимся. Но ведь в поезде наверняка были еще люди. И ее освободят, надо только подождать.

И как в такой момент не подумать о том, что ее сюда привело?

Изабель никогда раньше не покидала рабочего места в урочное время. А опору, на пятидесятом уровне которой располагался офис по работе с клиентами Центра Исследований, а на двадцатом – квартирки рядовых сотрудников Эбонитовой ветви и подавно покидать было незачем. Путь на работу утром – тридцать уровней на внешнем лифте вверх, путь домой – тридцать уровней вниз. Столовые, кафе и развлекательные центры любой направленности были на всех уровнях опоры, но особенно много их было на тридцать пятом. Там Изабель проводила свободное от работы время, а иногда и обедала в рабочие дни.

В тот день, когда началась ее новая незавидная жизнь, и закончилась эра процветания Пикхета, ее вызвали на допрос Черной ветви, на самый верх. А до этого нужно было пройти медобследование для допуска. Только вот оснащения медкабинета на двадцатом уровне для подобной процедуры было недостаточно. У медицинской клиники на пятидесятом уровне был не тот профиль, а на тридцать пятом уровне в автоматических медлабах забарахлило программное обеспечение. Пришлось искать подходящую клинику в других опорах и отправляться туда в самый разгар рабочего дня. Кристина – ее помощница, осталась на рабочем месте одна. Впрочем испытания “Стеклянной комнаты” все равно были приостановлены, а расписание для посещения клиентами для других проектов было не такое насыщенное.

Кристина – самая близкая ее подруга осталась, а Изабель улетела на аэротакси. И так совпало, что именно в тот момент, когда такси выбралось на радиальный проспект, чтобы вскоре юркнуть на пару уровней ниже на следующем периметре, раздался мощный взрыв, и аэромобиль отшвырнуло прочь до самого внешнего контура. Такси выровняло полет уже у самой земли во внешней парковой зоне и только чудом ни во что не врезалось. А возможно это постарался автопилот. В Пикxете техника гражданского назначения всегда была превосходного качества, не даром она ценилась во всех корпорациях.

А потом эта самая техника отказалась ее везти обратно. Да и некуда было возвращаться. На месте центральной опоры оседала пыль, взметнувшаяся до самого неба, а радиальные и круговые пешеходные путепроводы рушились – верхние уровни падали на нижние, и еще ниже. Крики погибающих людей доносились до ушей Изабель, заставляя кровь стыть в жилах.

Осознание того, что сотни тысяч людей, или даже миллионы, погибли там, где погребенной под многими сотнями метров бетонных блоков и арматуры осталась ее квартирка, накатило на Изабель вместе с истерикой. И люди продолжают гибнуть. И будут гибнуть еще много дней. От голода и жажды. От недостатка кислорода. И продолжающиеся обрушаться перекрытия и стены будут убивать и убивать.

Изабель кричала вместе с теми, кто погибал тогда, срываясь с эстакад и путепроводов, с теми, кто кричал от боли в раздробленных конечностях, с теми, кто задыхался от угарного газа, с теми, кто погибал во все распространяющемся пожаре, от которого в воздух поднимался черный едкий дым, а жар достигал даже окраин.

Жизнь закончилась и наверное должна была бы начаться новая, наполненная непосильным трудом по спасению людей, разбору завалов, постройке лагерей временного размещения. Изабель готова была заниматься чем угодно и отдать все, что осталось. Но кроме жизни, одежды, той, что была на ней, и денег на виртуальном счете, ничего не осталось. Погибла ее ветвь, самая многочисленная, самая сильная. Миллионы и миллионы жизней. Возможно и вовсе никого не осталось, ведь все они жили в центральной опоре. До пятидесятого уровня. Выше располагалась правящая ветвь – черная. Они тоже погибли. Уж они-то точно погибли все. Их было всего триста тридцать три человека.