Шрифт:
– Как зовут, не расслышала?
– Володя... — сказал Богдан.
– Да не тебя! — Она бесцеремонно махнула рукой на Богдана и уставилась на Робку. — Тебя!
– Роба... Роберт... — исподлобья глянул на нее Робка.
– Роберт... — растягивая слово, произнесла девушка и вдруг засмеялась. — Сколько тебе лет, Роберт?
– На малолеток глаз кладешь, Милка, — весело сказал Гаврош, и было видно, что он ничуть не ревнует. — А ты не тушуйся, Роба! Она у нас та еще шалава, любит цепляться! Выпить хочешь? — Гаврош выудил из-под скамейки, на которой сидел, бутылку и стакан.
Один из парней по кличке Трешник развернул бумажный сверток — там оказались куски хлеба, кружки любительской колбасы.
– Давай, казаки-разбойники! — Гаврош налил в стакан, протянул Робке. Тот неуверенно взял и почему-то опять посмотрел на девушку Милку. Она подмигнула ему, опять рассмеялась:
– Какой смешной парень... — Она глазела на него большими блестящими «гляделками», крутила на палец кончик шелковой косынки.
– Ну, Милка, ну, шалава! Роба, не обращай внимания! Давай пей. — Гаврош глянул на молчаливого дядю, курившего папиросу. — Видал, Денис Петрович, какие орлы в нашем дворе живут? Мы с ним кое-какие делишки проворачивали, правда, Роба? Бойцы ребятки, не подведут…
Робка глянул на стакан, как бы примериваясь. Неподалеку тускло светил фонарь, и зеленая обкусанная луна, словно ломоть сыра, взошла над крышами домов.
– Ваше здоровье, — через силу улыбнулся Робка и в два глотка проглотил холодную обжигающую жидкость.
Гаврош засмеялся, девушка Милка захлопала в ладоши. Трешник поднес Робке кусок колбасы и горбушку хлеба. Робка, давясь и глотая слюну, откусил колбасы, принялся быстро жевать. Гаврош налил в стакан еще, протянул Богдану. Тот вздрогнул, отшатнулся, даже лицо перекосилось.
– Не-е... я ее ненавижу…
А у Робки перехватило дыхание и слезы выступили на глазах. Он обжег «дыхалку» и сильно закашлялся.
– Ты водичкой запей, Роберт, держи. — Милка протягивала ему бутылку фруктовой воды и теперь не смеялась, наоборот, глаза были сочувствующими, Робке показалось даже, что она искренне за него встревожилась. Он взял бутылку, попил из горлышка кисло-сладкой воды. Наконец вздохнул облегченно и... улыбнулся Милке, протянул ей бутылку, пробормотал:
– Спасибо…
– Полегчало? — она тоже улыбнулась.
– Ага... порядок…
– Ой, Робертино, какой ты смешной! — и она снова залилась радостным смехом. — Гаврош, правда, он на медвежонка похож?
Гаврош с усмешкой посмотрел на Робку, подмигнул ему, дескать, держись, малый, а потом ущипнул струны гитары и запел:
Сижу на нарах, как король на именинах, И пайку серого мечтаю получить. Гляжу, как кот, в окно, теперь мне все равно, Я никого уж не сумею полюбить…Девушка Милка сделала Робке жест рукой, приглашая сесть рядом, и подвинулась, освобождая место.
Робка повиновался, сел, и она вдруг властно обняла его, притянула к себе — рука у нее неожиданно оказалась сильной, уверенной. Робка окаменел, весь напрягшись.
А Милка спросила, наклонившись к самому его уху:
– В школе учишься?
– Учусь в девятом…
– Молодец... — она улыбнулась, глядя ему в глаза.
До этого никогда в жизни Робка не видел так близко незнакомого женского лица... полураскрытых губ, сахарно поблескивающих зубов... широко распахнутых таинственных глаз…
– Меня девчонки целовали с аппетитом, — пел Гаврош, — одна вдова со мной пропила отчий дом…
– Витек, я у тебя пересплю сегодня? — спросил мрачноватый молчаливый дядя. — Мать в ночную?
– В ночную... — кивнул Гаврош и заиграл быстрее, запел другую песню:
И недоедали от Москвы до самой Колымы, Много или мало, но душа устала, От разводов нудных по утрам, От большой работы до седьмого пота, От кошмарных дум по вечерам.Голос у него был приятный, довольно глубокий, располагающий, глаза озорно прищурены, лукавая улыбка появлялась на губах и пропадала. Вдруг Милка убрала свою руку с Робкиного плеча, решительно поднялась:
– Ну, мне пора, мужики. Батя больной лежит — кормить надо. Проводи, Гаврош... — Она запахнула белый плащ, поправила на шее косынку.
– Не смогу сегодня, Милка, — улыбнулся Гаврош, перестав петь, но продолжая перебирать струны гитары. — Дениса Петровича на ночевку определить надо…