– Не знаю, – пожал плечами Ал и тут его осенило. – Школьная экскурсия в Акиту подойдет?

– Отлично, – кивнул Клиффорд. – Когда она?

– Пока не знаю. У нас сейчас будут каникулы до начала апреля, потом в первых числах скажут. Но скорее всего, в конце мая или в начале июня. Не слишком поздно? И зачем…

Мелодично пропел колокол школьного звонка на перемену.

– Тебе пора? – спросил Клиффорд.

– Нет! – Ал прокашлялся и спокойнее продолжил: – Это на перемену. Так зачем это?

Клиффорд покосился на машину, потом на школу и, наконец, заговорил:

– Если за тобой следят, им, в отличие от нас, не обязательно делать это каждый день, если твой маршрут одинаков. Мы не можем выследить шпионов, кроме Мэг, но может их вовсе и нет рядом. Но вот в непривычной обстановке…

– Они будут следить за мной, и вы их заметите, – закончил Ал. В животе закрутился колющийся шарик. – Но вы же защитите меня?

– Конечно, – заверил Клиффорд. – Ты просто пройдешься по улице, а я пройдусь за шпионом и стяну с него маску, как в «Скуби Ду».

Ал попытался улыбнуться, но вышло криво.

– Обещайте, что не отойдете от меня, – выдавил он.

«Но разве я могу просить о таком у постороннего?».

– Обещаю, – Клиффорд хлопнул его по плечу и ободряюще сжал его. – Все будет хорошо.

«А у кого еще?».

Ал направился обратно в школу, прокручивая в голове разговор с Клиффордом. Только сейчас он сообразил, что не спросил кучу всего. Как ему, в тайне от Мэрилин, сказать о дате школьной экскурсии? Ведь она наверняка все расскажет дяде Карлу. Попадет ли за это Клиффорду? Его сочтут предателем? Он знает о риске, на который пошел? Что, если он, а не Ал сбежит в решающий момент?

Убегать от собак – не трусость.

Ал обогнул школу и остановился у каменных раковин, чтобы отмыть от грязи кеды. Ледяной бетон пробирался иголочками холода под носки.

Трусостью было бы остаться на месте.

Ал прислушался, подходя к дверям класса, за которым было тихо. Полицейский еще не ушел или всех собрала учительница Саеко? В любом случае, в коридоре никого не было, поэтому Ал постучался и вошел. Класс был пуст. Из живого в нем остались только пылинки, чей полет был виден на снова выглянувшем солнце. Такую тишину было непривычно слушать, ведь всегда, даже во время урока здесь были звуки – скрежет карандаша, чей-то кашель, шепоток. Но где все? По расписанию должен был идти только третий урок.

Заметив что-то странное в конце класса, Ал вошел в комнату. Видимо, пока в кабинете искали телефон, несколько лишних или сломанных стульев вытащили из шкафа и просто поставили друг на друга у задней стены. Конструкция выглядела хрупкой и похожей на те шалаши, которые Ал любил строить с кузиной из одеял, натянутых на мебель. Внезапно из этого шалаша вынырнул Юдзуру. Ал вздрогнул от неожиданности. И как он мог не заметить друга? Не он ли только что обещал приглядываться ко всему вокруг?

– Ты где был? – спросил Юдзуру. – Нас отпустили, чтобы учительница Саеко позвонила нашим родителям, а они с нами поговорили, а тебя нет.

– А я, – голос Ала оказался хриплым и высоким, и он прокашлялся.

Он посмотрел на свои мокрые такие же, как у друга, кеды. У Юдзуру они, конечно же, были сухими. Обе пары обуви уже были поношены и потрепаны, особенно за лето, но оба мальчика отказывались их снимать.

– А я попить ходил. Вот, кеды намочил.

Но голос обычным не стал. К концу фразы совсем осип, и Ал глубоко вдохнул, чтобы исправиться, но вместо вздоха получился всхлип. Он попытался еще раз, и еще раз прозвучал всхлип. Не понимая, что происходит, Ал почувствовал, что взгляд под очками помутился из-за ни пойми откуда накатившихся слез. Он сделал вдох и сдался, и заревел. Ему было все равно на то, что его могут услышать в школе, и тем более на то, что рядом стоит ничего не понимающий Юдзуру.

– Ты чего? То такое? – друг стянул с него очки, пытаясь заглянуть в лицо.

– Я к маме хочу.

Ал сам ничего не понимал. Минуту назад все было в порядке, а теперь он не может остановиться. Но правда ли не может? Ал попробовал очистить голову, глубоко вдохнуть и перестать плакать. Получилось. Он опять не понял, что произошло. Вот он стоит и рыдает, как маленький, а вот уже не чувствует ничего, кроме приятной пустоты. Это вообще возможно – за одну секунду, как по щелчку, прекратить истерику? Может, он вообще не должен был плакать, просто притворялся?

– Ал, – сквозь остатки слез он разглядел обеспокоенно лицо друга.

– Я просто, – замялся Ал. – Папа звонил, и мы… поссорились.

– А-а, – понимающе протянул Юдзуру, хотя ему вряд ли что-то было понятно.

– Извини, – Ал забрал у него очки и начал протирать краешком кителя. – Я не знал, что так сорвусь.

– Не извиняйся, помнишь? – отмахнулся Юдзуру. – Сильно поссорились?

– А? – Ал все еще в каком-то помутнении пожал плечами. – Но все будет хорошо.

Он понял, что это прозвучало, как вопрос, когда Юдзуру произнес: