— Ну, теперь уж точно на Радом, — сказал он. — На твоем Пирре, Язон, вряд ли это барахло кому-то приглянется. А радомцы за дурацкие шкурки бубузантов предложат нам хорошее оружие. И тем более — по пути.

Последнюю фразу Язон плохо понял и решил уточнить потом у Меты, не пудрит ли ему мозги главарь флибустьеров.

— Слушай, зачем он говорит; что Радом по дороге на Пирр! Вот посмотри на карту Галактики, я тут специально обозначил. Посмотри, где Пирр, где Дархан, где Радом и где Джемейка. Даже Зунбар — это уже крюк, правда, небольшой

— Язон, — произнесла Мета с укором. — Ты, конечно, книжек намного больше меня прочел, но по астронавигации у тебя в твоей летной школе на Скоглио наверняка одни двойки были. Карта Галактики — это же примитивная проекция на плоскость реального расположения звезд, но главное в другом мы перемещаемся в кривопространстве, а там уже совсем не та геометрия. И Морган совершенно прав. Если бы мы летели с Пирра на Зунбар, Радом был бы не ближний свет, а когда, наоборот, с Зунбара на Пирр — он действительно по пути. А вот сам Зунбар и Одемира по дороге с Джемейки — это крюк, да еще какой. Просто сюда ему очень хотелось.

— Информация полезная, — засвидетельствовал Язон, — но абсолютно неудобоваримая. Понимать такую математику, когда расстояние от А до Б не равно расстоянию от Б до А, я отказываюсь.

— Думаешь, я это все понимаю? — сказала Мета. — Просто училась в свое время хорошо. Прочла и запомнила.

«Разговор двух студентов», — Мелькнуло в голове у Язона.

По вполне естественной ассоциации он с грустью вспомнил только что покинувшую их молодежь и спросил Мету:

— Ты не скучаешь без ребят?

— Уже скучаю, — призналась она.

— Я тоже. А знаешь почему? Людям в нашем возрасте полагается жить нормальной семьей, иметь детей, заниматься нормальной работой...

— Я не против, — сказала Мета, — только вначале придется уничтожить всех этих тварей.

— Каких? — поинтересовался Язон. — Тех или этих?

— Всех, — решительно подвела черту Мета.

А на Радоме все повторилось, как во сне, не то чтобы кошмарном, а просто этаком навязчиво возвращающемся сне. В жизни так не бывает.

Они двигались по огромному космопорту, вдоль причалов для приземлившихся кораблей, взлетных полос, ремонтных и стартовых площадок, и чуть ли не в том же самом месте мелькнула серед глазами маленькая шустрая лодочка. Герб на ней теперь был намалеван дарханский, но лодочка была та же. Язон голову на отсечение дал бы — та же самая!! Он случайно запомнил косую вмятину по правому борту и рядом с ней разбитый спектролитовый колпачок видеодатчика. И в точности как тогда, на обратной дороге загадочная лодка у причала отсутствовала. Ну, не бывает таких совпадений.

Язон поделился своими наблюдениями с Мечтой. Та пожала плечами довольно равнодушно:

— Мы все равно играем со смертью. Кого нам еще бояться? И вообще, не понимаю, если это те же самые, почему не могли за столько времени видеодатчик заменить.

— Наверно, некогда было, — предположил Язон. — Это же филеры! Им непрерывно наблюдать надо, а кроме того, на шпионской шлюпке наверняка все системы продублированы, по три раза.

— Скорее всего ты прав. Я и забыла, какая это техника, — сказала Мета

Потом помолчала и добавила, хмыкнув:

— Интересно посмотреть, как они станут наблюдать за нами на Пирре.

— Интересно, — согласился Язон.

А потом случился еще один примечательный эпизод. Когда завершились все операции по, куплепродаже, уже знакомый Язону радомский авторитет Гроншик вновь посетил капитанскую рубку, потрепался немного со всеми присутствующими на своем воровском жаргоне, а под занавес Морган вдруг взял да и вернул ему подаренный во время прежнего визита роскошный перстень.

Что бы это значило? Ритуал? Условный знак? Или все-таки шпионские дела? Спрашивать Моргана впрямую не хотелось — ясно было, что правды не скажет. А в то же время всякое излишнее любопытство вызывает дополнительную подозрительность. Хоть Язон и стал преемником Старика Суса, а все равно ни к чему это. Уж лучше самому попробовать догадаться.

Следующий — и последний перед Пирром — скачок в джамп-режиме должен занять, по расчетам, четыре дня. Два из них разрешено было пропьянствовать всей команде, а следующие два — приводить себя в порядок и готовиться. Пока все еще были трезвые, Морган объявил по интеркому: