— Да, — однозначно ответил он, и замолчал.

— Андрей? — переспросил я, подумав, что может связь пропала.

— Я не могу тебе этого сказать… — я охренел.

— Не понял, — обличил я своё недоумение в слова.

— Теперь я его лечащий врач, — оглушил меня Андрей новой новостью. Меня будто мешком из-за угла ударили.

— Ээээм. Понятно, что ничего не понятно…

— Завтра я заеду к Ангелине. Нам надо с ней поговорить. И после этого, я, наверное, смогу поговорить с тобой… — продолжал запутывать меня мой собеседник.

— Хотя бы ответь, к ней надо приставить охрану?

— Нет, — вот это да! Сказать, что он меня шокировал таким ответом — ничего не сказать.

— Ладно. До завтра.

— Пока.

Разговор с ним оставил ещё больше вопросов. Я стоял и смотрел в окно, когда вышел Максим. Уже не такой радостный, какой заходил.

— Она нормально?

— Да.

— Про брата что-нибудь говорила?

— Нет, — и он пошёл на выход. Я за ним.

*** Повествование от лица Ангелины ***

Я вслушивалась в шаги, в ожидании Макса. Только бы сил хватило поговорить… Всего на секунду закрыла глаза и, кажется, отключилась. Почувствовала что-то горячее на щеке. Открыла глаза.

— Привет, — улыбалось его лицо надо мной. От этой улыбки так радостно стало.

— Привет.

— Как ты? — он провёл костяшками пальцев по месту, где остался след от его поцелуя на моей щеке.

— Нормально. Мне нужно тебе сказать… — он не дал мне продолжить. Наклонился и поцеловал меня в губы. Совсем легко. А потом прошептал на ухо:

— Я так счастлив, что ты жива… — выпрямился и добавил: — И почти здорова, — я улыбнулась. Перевела дух и собрала все силы, чтобы сказать то, что я собиралась:

— У меня было время, чтобы обдумать всё… — начала я. — Я понимаю почему ты ушёл… — он резко погрустнел.

— Я… — попытался заговорить он.

— Пожалуйста, дай закончить, — попросила я. Он замолчал. — Я правда понимаю. Очень тяжело тянуть на себе отношения за двоих. Когда один постоянно вкладывает в отношения и отдаёт, а второй не делает этого… И постоянно занят другим… Какими-то проблемами, рабочими вопросами, своими тараканами в голове. Так не может быть постоянно… — он смотрел очень внимательно. — Я знаю, что я — та поломанная часть в наших отношениях, которую ты тянул столько, сколько мог. Но ты должен быть счастлив… — он погрустнел ещё больше. — Я не хочу, чтобы ты уходил… — становилось всё труднее говорить. — Но я не могу просить тебя остаться… Казалось, всё прояснилось в моей жизни. А потом запуталось ещё больше. И я не могу просить тебя продолжать тянуть нас. Наши отношения. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив… — силы совсем покинули меня. Я услышала, как медсестра позвала Макса. Он взял меня за руку и наклонился к моему уху.

— Мне пора. Я люблю тебя, — прошептал он. А потом он ушёл.

Я постаралась сосредоточиться на Олеге. Столько всего нужно было обдумать, и решить, что делать дальше. Но сил совсем не осталось и я провалилась в сон.

*** Повествование от лица Ангелины ***

Ночь была тяжёлой. Из-за болей и из-за снов. Преимущественно, снился Олег. Проснулась я, не в лучшем состоянии.

Меня, почти сразу, перевели в хирургию. Палата была на двоих, но я была одна. Я всё думала: скорее бы пришёл Андрей. И, к моей радости, он пришёл ещё до обеда.

— Привет, — поздоровался он, тихонько входя в палату.

— Привет, — я приподнялась насколько смогла, и повернулась к нему. Попыталась разобрать по его лицу положение дел Олега, но лицо Андрея не выражало никакого беспокойства. Даже не знаю, хорошо это или плохо?

— Как ты? — он подошёл и остановился у моей кровати.

— Всё нормально. Ты говорил с Олегом?

— Да, — я снова не разобрала по его лицу ничего, и задавать следующий вопрос было очень страшно:

— Что с ним? — Андрей медлил с ответом, что пугало ещё больше.

— У него диссоциативное расстройство идентичности.

— Что это?

— Это ещё называют расщеплением личности, — это ровным счётом ничего не проясняло.

— Звучит ужасно… — мне стало очень страшно.

— Это, когда в одном человеке присутствует несколько личностей.

— Как этот Созон?

— Да. Я пока говорил с ним, и с Олегом. Немного. И знаю о ещё, по крайней мере, двух личностях… — мне хотелось рыдать.

— Почему он таким стал? — мой голос слезливо дрогнул.

— Вообще, это расстройство возникает у людей, которые в детстве пережили какую-то травму. В детском возрасте личность ребёнка ещё не целиком сформирована. И… — он замолчал, то ли давая мне время осмыслить уже сказанное им, либо подготавливал к чему-то ещё более страшному. Я не поняла.

— И что? — спросила я.

— На фоне травматического события происходит фрагментация идентичности, — я смотрела на него не понимая. — Было что-то в семье, что могло травмировать его настолько, что он предпочёл забыть это событие, и разделить свою личность на до и после?