Я удивленно притихла, поскольку представляла себе гораздо более заурядную историю: например, что Люс застукали за порчей школьного имущества или что она распространяла гадкие слухи о школе в интернете.

– Я не знала, – пробормотала наконец я.

– Ник Роулингс, – проговорила Люс так, словно съела что-то кислое и у нее свело челюсти. – Вот как его звали. Он был на три года старше меня. А знаешь, чем он сейчас занимается?

Ее тон пугал.

– Чем? – осторожно спросила я.

– Учится в Йеле.

Тут я не выдержала.

– И что? По-твоему, все, кто учится в Йеле, попали туда с помощью взятки?

– Я просто хочу сказать, что все эти высокие баллы при поступлении – сплошной обман и мошенничество, а ты убиваешься ради цели, которая того не стоит.

– Ты знаешь про один-единственный случай. Это не значит, что такое случается сплошь и рядом.

Почему я так яростно защищалась?

– Ой, да перестань, ты росла рядом с этими людьми. Ты сама-то себе веришь?

И тут до меня дошло, с чего я взбесилась.

– Ты считаешь, что я – такая же, как они?

Пауза.

– Конечно нет. – Люс пыталась говорить уверенно, но я слышала, как дрогнул ее голос.

– Почему же ты так долго думала, прежде чем ответить?

Люс замялась, словно подбирала слова, чтобы выразиться помягче:

– Потому что ты на них не похожа и похожа одновременно. Я знаю, что ты очень много учишься. Ты активно работаешь в классе, готовишься дома, ходишь на дополнительные занятия. Это мне в тебе и нравится. Ты стараешься заслужить собственным трудом то, что имеешь. Но твой отец – Скип Лернер, и все мы знаем, что ты поступишь в любой колледж, какой только захочешь.

Лежащие передо мной карточки вдруг показались мне глупыми и бессмысленными. Я хотела разозлиться на Люс. Сказать, что она ошибается, что не понимает, каково это – быть мной. Что пресса обсуждает каждый мой шаг, что я постоянно живу под сильнейшим давлением со всех сторон. Но Люс уже не раз это слышала. И как злиться на единственного человека, который честно говорит обо мне все, что думает? Она не виновата в том, что сказала правду.

– Это не значит, что ты не заслужила свои оценки, – проговорила Люс, словно прочитав мои мысли, и я уловила извиняющиеся нотки в ее голосе. – Ты все заслужила. Просто таким, как ты, многие вещи даются проще, чем остальным.

– Знаю, – прошептала я.

– Между прочим, я до сих пор представляю, что бы я сделала с тем парнем, если бы могла вернуться в прошлое.

– В каком смысле?

– Я тогда не сказала ему ни слова. Боялась мести.

– И что бы ты сделала, если бы могла вернуться в прошлое?

Люс долго молчала, а потом наконец произнесла ледяным тоном:

– Я бы его уничтожила.

Никогда бы не подумала, что слова Люс, сказанные тем вечером, так надолго застрянут в моей памяти. Но вот спустя два года я сижу в классе и, глядя на бывшую подругу, склонившуюся над тетрадью, гадаю, как она на самом деле относится к Логану: может, так же, как к тому ученику, из-за которого уволили ее отца?

Когда Люс и Логан начали встречаться, я была потрясена и убита. Во-первых, я завидовала – и не тому, что ей достался Логан, а тому, что она влилась в мою компанию после того, как меня оттуда выперли. Ну а во-вторых, я всегда считала, что Люс не выносит Логана.

Возможно, она действительно его не выносила.

Я опустила взгляд в свою тетрадь и взялась за решение задачи, записанной на доске, но тут мой телефон завибрировал.

Сообщение от одноклассницы Эмбер Гарлин. Обычно она сидела через несколько столов от меня, но сегодня ее не было в школе.

«Что такое?» – спросила я.

«Конечно. Когда?»

Вернувшись домой, я застала на кухне Зака, который разогревал в микроволновке бейглы себе на ужин. Родителей не было – они ушли на очередное «свидание», – так что мы хозяйничали вдвоем.

– Куда-то собираешься? – поинтересовался Зак.

У него был застывший взгляд человека, который несколько часов просидел перед экраном в темной комнате.

– В школу, проводить дополнительные занятия.

– Ясно. – Он прищурился.

– А у тебя какие планы?

Запищала микроволновка.

– «Две тысячи шестьдесят шестой год. Ядерная пустошь. Антиутопия».

Я покосилась на брата. Мы виделись каждый день, но наше общение уже давно свелось к нескольким вежливым фразам. А ведь в детстве мы были так близки.

– Еду сегодня на Фэйрвью.

Зак вскинул заинтересованный взгляд:

– Что за дом?

– Около километра пути. Ворота, увитые плющом.