— Никто, — всхлипнула я и неожиданно для себя самой разревелась.

Серж в два больших шага оказался рядом, подхватил меня на руки, прижал к себе и растерянно оглянулся, не зная, куда бежать и что делать. Я могла его понять. Я не плакала с того самого объяснения на носу корабля. А тут такое. Мы потом не раз беседовали о моей иномирности, и муж сказал, что от таких рассказов у него закипает мозг, но он все равно безумно рад, что я — это я, и великие сестры подарили ему меня.

Наконец, муж зашел в первый попавшийся пустой класс и сел на стол, продолжая прижимать меня к себе.

— Что случилось? — приподнял он мое лицо за подбородок и с тревогой вгляделся в глаза.

— Ничего, — всхлипнула я. — Ты знаешь, что я тебя люблю?

Серж улыбнулся, и его взгляд потеплел, но тут же снова стал серьезным.

— Эмма, что случилось?

— Да ничего не случилось. — Я вздохнула и положила ему голову на плечо. — Мартина нашла своего отца.

— Это хорошо? — неуверенно уточнил Серж.

— Да, это очень хорошо.

— Тогда откуда слезы?

— Боюсь, что теперь тебе часто придется терпеть мои слезы…

Муж напрягся:

— Не понял. Что случилось?!

— Ну… У женщин бывает период, когда они становятся очень эмоциональными и ранимыми… — намекнула я, рисуя на его груди пальцем круги. Муж мочал, и я подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо. — Период, когда она уже не одна…

Муж напрягся еще больше, а его брови поползли вверх. И я решила, что как-то не так сообщаю ему о важном событии, которого я очень-очень ждала. Отравление, а потом еще и истощение после излечения Исмаила сильно отсрочили этот удивительный момент.

Я погладила мужа по щеке, вглядываясь в любимые черты, и призналась:

— Серж, у нас будет ребенок.

Его выражение лица я не забуду никогда. И его заблестевшие от счастья и подступивших слез глаза тоже.

— Эмма, — хрипло выдавил он и так меня поцеловал, что я задохнулась от его невероятной нежности. — Люблю… как же я тебя люблю!

Вот я и дождалась заветных слов. И… снова разревелась. Только теперь точно знала, что счастья бывает так много, что не заплакать невозможно!

— Эмма… — шептал мне мой генерал и целовал мои глаза, лоб, щеки, губы. — Люблю… Сердце мое…

Похоже, в этот момент он тоже был так счастлив, что забыл, что не верит в любовь…

Конец.