– Но ты его не спросил.

– Я непременно поинтересуюсь, – пообещал Гектор. – Но мы зададим животрепещущий вопрос не уклончивому торговцу барахлом, а кое-кому другому. Чуть позже. Солнце еще не склонится к закату, а мы все узнаем. Катенька… – Он вдруг наклонился с высоты своего роста. – Прядь у тебя выбилась… Можно, я сам поправлю?

Он искал любую возможность прикоснуться к Кате.

– Мы в музей? Прогуляемся пешком? – Она старалась вернуть ему деловой настрой, а то он отвлекся…

– Ага, вместе снова глотнем музейной пыли. Сейчас, подожди… – шепнул Гектор, занятый ее волосами.

В Зоологическом музее – пустом по случаю санитарного дня – их встретил в дверях знакомый охранник:

– Вы снова к нам? Но ваши коллеги вчера все осмотрели и опрашивали нас всех дотошно допоздна. Кабинет наверху полицейские опечатали лентой.

Гектор ответил:

– У нас свое расследование, особой важности, у Петровки – свое. Не пререкаться.

Хотя он говорил очень вежливо и спокойно, охранник моментально прекратил возражать. Катя всегда поражалась умению Гектора подчинять себе людей. Его харизма доминировала. У него и документов никто никогда не спрашивал, все сразу брали под козырек, а ей вечно приходилось доставать удостоверение. Наверное, внешне Катя совсем не походила на полицейского в представлении обывателей. Правда, это ее никогда не огорчало.

Весть о смерти Елены Красновой уже облетела музей.

– Звонили из полиции, – сообщил охранник. – Наши в шоке. Бедная Елена Станиславовна!

Катя попросила проводить их прямо в библиотеку. На пороге библиотечного зала их встретила ученая пожилая дама в мохеровой кофте. Она оказалась хранительницей анналов. Фамилия ее была Покровская. Катя спросила ее:

– Где материалы, с которыми Елена Краснова работала вчера? Нам необходимо взглянуть на бумаги.

– Коробку с документами полицейские мне разрешили забрать из опечатанного кабинета. Я вернула ее в библиотеку. – Ученая дама кивнула на заваленный книгами и альбомами стол. – Когда Лена обратилась ко мне с неожиданной просьбой найти архив профессора Велиантова, я четыре дня искала. С великим трудом обнаружила среди хлама за шкафом, задвинутую в угол. На моей памяти коробку не доставали, а я в музее сорок с лишним лет.

– А давно Краснова обратилась к вам с просьбой насчет архива? – уточнил Гектор.

– Примерно месяц назад она явилась ко мне, вознеслась из своего подвала и спросила насчет профессора Ивана Велиантова – располагает ли архив сведениями о нем? Я сверилась с каталогом в компьютере и увидела лишь общий обзор о профессоре и длинный перечень его научных работ. Я подняла архивную опись – в ней значилась коробка с номером. Но повторяю, я ее искала несколько дней. Коробки не оказалось в шкафу на нижней полке, где она числилась в описи под номером. Обнаружила я ее совсем в другом месте.

– Кем Краснова работала в музее? – спросила Катя с любопытством. Они ведь до сих пор точно не знали ни должности покойной, ни сферы ее интересов.

– Елена руководила отделом влажных хранилищ. Он в подвале музея, – ответила важно Покровская.

– Отдел, где экспонаты заспиртованы в банках? – усмехнулся Гектор. – Здешняя кунсткамера?

– Святая святых музея. Во влажных хранилищах никогда не проводят экскурсий. Зрелище не для слабонервных. И дилетантам во влажном хранилище делать нечего. – Покровская смерила взглядом собеседника – великолепный Гектор Троянский покорял даже окостенелых ученых сухарей, которым за семьдесят.

– Как в фильме «Чужой: Завет»? Рукотворные монстры и чудовища? – Гектор лучезарно улыбнулся хранительнице библиотеки и продолжил голосом актера Майкла Фассбиндера в роли андроида Дэвида: – The devil finds work for idle hands to do [9] . Краснова собственноручно препарировала образцы?

– Иногда. Без вскрытий в научной работе не обойтись. У нас говорят – потроха и требуха. А «Чужой», молодой человек, its not my cup of tea [10] .

– Разрешите, пожалуйста, нам взглянуть на материалы из коробки, – вежливо попросила Катя. Она отметила: Покровская, зная о смерти Красновой, не проявила в разговоре своих чувств. Она не скорбела о коллеге или не демонстрировала эмоции при посторонних? – Вы сами читали документы?

– Я их, естественно, проглядела, когда обнаружила за шкафом: мне стало интересно, зачем старье потребовалось Елене. Велиантов умер чуть ли не столетие назад, и он был выдающийся орнитолог. Лена орнитологией никогда не занималась, – ответила Покровская Кате. – Архив разрозненный, фрагментарный, бестолковый. Смотрите сами. – Она показала на коробку из серого, пыльного, рассохшегося картона, древнего на вид. – Лена спрашивала, откуда поступили материалы. Я сказала: архив формировался уже после смерти Велиантова, часть корреспонденции, судя по содержанию, направлялась им руководству музея, но он писал и своим друзьям – преподавателям университета. Я нашла в обзоре сведения о его сестре – наверное, и она передала какие-то бумаги в архив. Но все случилось давно. Письма профессора относятся к 1931 году, последнее поступление в журнале – 1958 год, Велиантов к тому времени был уже мертв 30 лет, его младшая сестра скончалась в «оттепель».