Округу огласил пронзительный рёв. Юноша нашел взглядом и его источник: у самой вершины башни из большого круглого фиолетового разлома высунулась обугленная, покрытая сетью огненных прожилок голова дракона, а затем из портала вывалилось и всё его тело. В падение расправив крылья, здоровенное чудовище воспарило в небо. Оно совершило всего один круг вокруг Клыка, прежде чем с единственного балкона у самой вершины строения на его спину запрыгнула фигура с копьём.

Дракон устремился к "Левиафану". К его всаднику от башни потянулись многочисленные фиолетовые молнии. В то же время замерцали лишившиеся части подпитки порталы. Один из них схлопнулся, располовинив проходившее в это момент через него чудовище.

Драконий всадник, являвшийся лордом пепла Истаилем, метнул свое заряженное магией, покрытое фиолетовым сиянием копьё в "Левиафан". Пущенный с ужасающей силой снаряд быстро настиг цель и с лёгкостью пробил полупрозрачный щит. Сверкнул мощный взрыв, разорвавший на части правое крыло-плавник.

Боевая машина накренилась влево, но, не потеряв высоты, оставляя за собой черный дымный след, восстановив пробитый сегмент полупрозрачного щита, начала разворот, пытаясь отступить. Дракон и его всадник, создавший себе новое копьё из пролетевшего рядом монстра, устремился в погоню.

Наблюдавший за воздушным сражением Ирбис только и мог думать, что: «Для этого Самди эльфам помогал? Чтобы они в безнадёжный бой ввязались и все погибли? Или чтобы этот бой вообще состоялся? А может, и нет... Не пойму, что у него на уме. Он вроде как помогает, но при этом вредит. Не пойму... У эльфов в "Левиафане" вообще есть шансы на победу в этом бою? Чего они сюда одни прилетели? Где те пять наконечников стрел?.. Спросить Самди?.. Нет. Он мне так все усы повырывает... Не хочу с ним связываться больше... Раз пришли, значит,эльфы знают, что делают. Надеюсь, они победят... Или хотя бы целыми уйдут отсюда».

Размышления парня оказались прерваны открывшимся поблизости фиолетовым разломом. Из него верхом на обугленном, покрытом закопчённой броней носороге выехал львоподобный мускулистый зверолюд. Его пышная грива, шерсть и глаза были пепельных оттенков. Носимая серебряный доспех имел множество вмятин и царапин. Прорехи изодранного в клочья красного плаща почти сразу заполнил пепел, облаком вырвавшийся следом из портала, образуя новую серую мантию, казавшуюся живой из-за не прекращавшегося в ней движения. Из того же пепла соткалась и обоюдоострая двуручная секира.

Взмахнув оружием, как пушинкой, новоприбывший довольно закричал собравшимся на неизвестном языке, но затем резко умолк, принюхался и заметил смотревшего на него мальчишку. Спешившись и подойдя к застывшему на месте Ирбису, что-то сказав, похлопал парня по плечу, затем шагнул назад и развел руки в стороны, вновь что-то радостно прокричав во весь голос. Незамедлительно две крупные крылатые бестии подхватили его и понесли в сторону пытавшегося отступить "Левиафана", вокруг которого уже кружил тлеющий дракон.

Ирбис выдохнул, почти сразу поняв, кого на этот раз повстречал. Вспомнилась картина, виденная в Золотом городе богов, на которой были изображены пятеро лордов пепла. Один из них являлся только что виденным зверолюдом.

– Лорд Гариус велел передать тебе свою благодарность за снятие Пелены, – сказал подошедший слуга пепла в серой мантии мага, держа в руках простой деревянный посох. Передав послание, он приложил правую ладонь к сердцу и уважительно поклонился растерянному, от удивления потерявшему дар речи мальчишке. Так же поступили остальные его товарищи, имевшие разум и находившиеся поблизости.

Путник ничего не сказал им в ответ. Не желая принимать этих почестей, он просто развернулся и, не оглядываясь, побежал в направлении скрывшегося за горизонтом солнца. Марширующие на войну монстры при виде юноши останавливались и расступились, а затем преклоняли колено, если позволяла физиология. Пепел выказывал своё уважение и благодарность молодому зверолюду, открывшему им путь в эльфийское царство.

***

Ирбис бежал. Выбиваясь из сил, бежал до полуночи, остановившись только когда зеленеющий лес внезапно закончился, а его взору открылась припорошенная снегом равнина, сверкающая в лучах лунного света. Он покинул вечное лето Великого леса, вернувшись в позднюю осень, царившую во всём остальном мире.

Опустившись на колени, юноша зачерпнул пригоршню белого пушистого снежка и натёр им пылающее нестерпимым жаром лицо. Не став обуваться, путник поднялся и зашагал прочь, чувствуя, как под босыми ногами тают молодые снежинки, даря приятную прохладу.

Долг богу был уплачен, но беда пришла к эльфийскому народу. Чувство вины терзало душу, но его можно было терпеть. Мальчишке оставалось только надеяться на то, что лесные жители смогут выстоять под натиском полчищ Пепла, а герои сделают своё нелёгкое дело.