Развернулась, пошла к дому. Летнее ситцевое платье и стройные загорелые ноги.

— Пока! — сказал я вслед. — Обязательно напишу.

Она, не оборачиваясь, подняла руку, помахала, и скрылась за деревьями возле дома.

Я поднялся на Крест, где тоже фотографировал и потом долго сидел, вглядываясь в город внизу, окружающие, порыжевшие от летнего солнца сопки, и бледно-голубое жаркое небо.

Потом был вокзал; рукопожатья и объятья с теми, кто пришёл провожать; вагон, уплывающая платформа с машущими ребятами и девчатами; сначала медленный, а затем убыстряющийся стук колёс…

Вот уже и Кушка осталась позади; вот уже и сопки с Крестом и «Алёшей» скрылись за горизонтом. Скоро начнутся пески Каракум, а там и Мары. Потом самолётом в Ташкент и оттуда — в Москву. Уже хорошо знакомая дорога.

Ростов-на-Дону обложило летней грозой. Да такой, что вылет в Москву задержали на два часа. В самолёте нас кормили, но мама всё равно достала бутерброды с котлетами и термос с чаем.

— Лето, надо есть пока не пропали, — сказала она.

Мы с Ленкой отказываться не стали. Только Петров с Бошировым попытались улизнуть в буфет, но были безжалостно остановлены и усажены рядом.

— Потом свой коньяк пить будете, — сказала мама. — Сначала котлетку. Так оно надёжнее.

Майор с капитаном вздохнули, но подчинились.

Мы доели бутерброды. Мама с Ленкой уткнулись в книжки (Ленкина с картинками, мамина — без). Петров и Боширов со словами, что бутерброды — это прекрасно, но коньяк с кофе сам себя не выпьют, отчалили в буфет.

Я посидел, глядя как медленно переползает с деления на деление минутная стрелка на больших настенных часах, затем поднялся.

— Схожу подышу, — сказал маме.

— Угу, — ответила мама. — Только недалеко, пожалуйста.

Я посмотрел в окно. За стенами здания аэропорта стеной стоял ливень.

Пожалуй, уйдёшь далеко под таким, как же.

От ливня снаружи укрывал навес. Я стоял, глядел на воду, падающую с неба, и думал, что если взять такси, то, можно спокойно успеть смотаться в город и вернуться назад к отлёту. Какой там обратный адрес был в письме Наташи? Улица Шаумяна, дом семьдесят два, квартира четыре.

— Это в центре, — сообщил за моей спиной голос Петрова. — Но я бы на твоём месте не ездил. Во-первых, ливень сейчас кончится, гроза уйдёт, и могут объявить посадку. А во-вторых, что ты там будешь делать, извини? Стоять на тротуаре и смотреть на окна?

Только сейчас я сообразил, что произнёс адрес вслух.

Однако.

Теряешь контроль, Кемрар-Серёжа? Нехороший симптом.

Нормальный, ответил сам себе. Нормальный симптом влюблённого пацана. Бурлящие гормоны плюс ущемлённое самолюбие — гремучий коктейль. Тут не то что адрес вслух произнесёшь — волком завоешь.

— Увезу, — сказал я. — Возьму за руку и увезу.

— Серьёзное решение, — сказал Петров. — Ты уверен, что это та женщина, которую ты искал всю жизнь?

Я молчал. Товарищ майор был прав. Не был я в этом уверен. Если бы Наташа не написала этого письма, если бы ждала…

Но она не стала ждать.

Ага, сказал я себе. Давай, вали всё на девушку. Сам виноват. Надо было ещё в Алмалыке за руку хватать и не отпускать. Теперь поздно.

— Вариант, когда жена старше на пять или больше лет — плохой, — сказал Петров, становясь рядом со мной и закуривая.

— Он знает, — подтвердил Боширов, появляясь с другой стороны.

— Мой первая жена была старше меня на шесть лет, — сообщил Петров. — Ничем хорошим это не кончилось.

— Считай, что тебе повезло с этим похищением, — сказал Боширов. — Избавился от кучи семейных проблем в будущем.

— Утешайте меня, утешайте, — сказал я.

— И утешим, — сказал Петров. — Правда, товарищ капитан?

— А то, — отозвался Боширов. — Мы, офицеры Комитета государственной безопасности, или где?

— Арлекин и Пьеро, вот вы кто, — сказал я. — Ладно, не поеду, глупо упираться, когда всё ясно.

— Молодец, — сказал Петров.

— Уважуха, — сказал Боширов.

Дождь утих. В разрыве облаков мелькнуло синее небо.

— Внимание! — объявили по радио. — Объявляется посадка на рейс «Ташкент-Москва». Пассажиров просим пройти к выходу на посадку. Внимание…

— Я же говорил, — сказал Петров.

— А ты не верил, — добавил Боширов.

Мы постояли ещё несколько минут, вдыхая свежий, пахнущий дождём и летней мокрой травой воздух, развернулись и вошли в здание аэропорта. Петров с Бошировым, а заодно и жизнь вместе с ними были правы — поздняк метаться, когда мяч в воротах. Надо доставать его из сетки и начинать с центра поля. Весь матч ещё впереди. Отыграемся.

[1] В нашей реальности отрывки из книги '«Пеле: Мастер и его метод» публиковались в газете «Футбол-Хоккей» на два с лишним года позже — в 1974/75 годах.