Он грустно кивнул.

— Там есть печка? — уточнил я. — Какая площадь домика, сколько комнат?

— Веранда, прихожая, две отдельные комнаты. Печка, да, есть. И летняя кухня. Там тоже печка и титан.

— То есть зимой там жить можно?

— Мы на Новый год как-то приезжали. Можно. Но дорога слишком уж грязная, никуда не выйти. А так нормально, я бы жил. — Он вздохнул.

— Поехали смотреть твою дачу, пока не стемнело, — потер руки я.

Прода — с субботы на воскресенье. Обновления не будет, так как продублировался текст.

Я боялся, что дача Тимофея окажется никуда не годным сараем, построенным из всего, что удалось добыть. Но нет, это был небольшой каменный деревенский домик под шиферной крышей, и закопченная труба говорила о наличии рабочей печи. Порожек под козырьком, беседка, оплетенная запыленным хмелем, по одну сторону от нее — летняя кухонька примерно, как у бабушки, по другую — дом.

А вот огород небольшой, вместе со двором соток пять. Определенно, дача стоила дороже пятисот долларов, просто пока мало кто рассматривает дачу как жилье, а почва тут каменистая, огурцы не растут, яблони и груши дохнут, а картошки осенью получается ровно в два раза больше того, что посадил — сельскохозяйственной ценности такая земля не представляет.

К тому же кооператив почти в лесу, и до ближайшего магазина добираться минут пятнадцать, а после дождя грязно, асфальтовой дороги нет — неудобно для постоянного проживания. Зимой все разъезжаются, остается только сторож — дед с алабаями.

— Пятьсот долларов? — переспросил я. — Точно?

— Ну, она так сказала. Может, брякнула, не подумав, но скорее она всерьез. У нас в пригороде Саранска за двести можно дом убитый купить. А че ты так загорелся?

Говорить, что я хочу купить эту дачу, было непредусмотрительно, пришлось покривить душой:

— Мой дед говорил, что хочет домик на юге, надоела ему Москва…

— Шевкет Эдемович? — просиял Тимофей. — Во класс! Он крутой тренер.

— И ты будешь приезжать на лето, — подбодрил его я.

Ненадолго вернулся тот Тим, какого я помнил, напоминающий скачущего по ромашкам восторженного щенка.

— Во клево! Так мне нравится! — Внезапно радость облетела с лица Тимофея, и он спросил: — А денег у него точно хватит?

— Хватит! — уверил его я. — Он у меня торговлей занимается.

— Ваще круто!

По старенькому асфальту, усыпанному палыми листьями инжира, мы направились в дом. Тимофей достал связку ключей, отворил деревянную дверь, затем — вторую, железную, как в тюрьме. Затем снял замки со ставней, и мы вошли в просторную прихожую с печью, встроенной в стену, разделяющую комнаты. За печью стояла панцирная кровать, отделяемая занавеской, свешивающейся с пола.

— Там я сплю, — кивнул Тим на кровать. — Бабушка — в зале.

В большой комнате было все самое ценное: современный шкаф, черно-белый телек, радиоприемник, диван со сложенными аккуратной стопкой летними вещами.

— Не страшно, что бомбанут? — спросил я.

— Так местный дед охраняет, а ставни так просто не открыть, и ломиком не выдрать. А если воры начнут шуметь, сторож и прибежит.

— Проще крышу разобрать. И это почти бесшумно.

Тимофей вздохнул, уселся на диван, попружинил на нем.

— А точно Шевкет Эдемович меня пустит жить летом?

— Пустит, — кивнул я. — И не сомневайся. Пойдем кухню смотреть.

Потолок там был совсем низко и рассчитывался, видимо, на гномов. Если рост выше метра восьмидесяти — гость будет биться головой. Но и кухня была вполне пригодна для жизни: печь, как у бабушки, титан в ванной со стенами, сиреневыми от сырости, стол у стены и два скрипучих стула. Всю посуду хозяйка перенесла в дом. У стены напротив стола можно поставить диван для Тима.

— Еще тут подвал есть! Прям вот!

Тим откинул половик, и под ним оказался подпол, откуда дохнуло сыростью и прохладой.

— Компоты есть. Будешь?

Не дожидаясь ответа, он спустился по крутой лестнице, подал мне трехлитровую банку компота, маринованные огурцы, спросил:

— Варенье нужно? Малиновое. Мне нельзя.

— И мне, я тоже был толстым, — признался я. — Так что отбой.

Тимофей обошел кухню, открыл-закрыл дверцы шкафа, вытряхнул оттуда дохлую моль и долго смотрел в пустоту. Потом молча вышел на улицу, в сгущающиеся сумерки, и отправился в огород, ничего мне не сказав.

Я вскрыл банку компота, отхлебнул прямо из горлышка и подумал, что мне само мироздание помогает. Или я сам плету сеть событий, которая складывается в нужный узор?

Тим не возвращался пять, десять, пятнадцать минут, уже почти стемнело, и я отправился его искать на огород, но там его не оказалось. Уже когда развернулся, чтобы идти в дом, я услышал странный всхлип, потом еще один, отследил источник звука и обнаружил Тима, обнимающего ствол огромной шелковицы, растущей в конце огорода.