«Рвануло та-а-ак... — Веревка закачалась, в шипящем голосе зазвучало наслаждение, меня аж передернуло. — Что треснула оболочка мира».

Ох, апокалипсис местного масштаба.

«И поменялись куски местами. Четыре туда ушло, четыре сюда пришло. Был Айсвал, стал просто Город, потому как не смогли договориться, и каждый называет его по-своему».

Н-да, наказали так наказали. Причем сразу и своих и пришлых.

— Погоди, а местных вообще не осталось?

«Осталось. Вначале много было, а потом пришлые объединились и уничтожили большую часть. Ты же трущобница, должна про серую зону знать».

Что значит трущобница?

— Бывшая, — процедила.

У меня и дом есть, и семья.

Однако следы прежнего города я видела лишь здесь, а в трущобах такое чувство, что в чистом поле строили. Озвучила свои сомнения.

«Так жилище уничтожают вместе с обитателями. Слышала: мой дом — моя сила? Хотя откуда тебе знать». — И передо мной покачались с откровенной жалостью.

А я... Сидела и переваривала суровость местных зачисток. Вместе с обитателями.

— А этот почему цел? — обвела рукой вокруг.

«Загородный он, потому и уцелел, — просветила меня веревка, — знать тут временами жила, после уже синие на свободные места селиться стали».

— Синие? — переспросила глухо, голос отказывал после вываленных на меня новостей. Это не история мира, а триллер какой-то.

«Синие, белые, зеленые и красные. И не спрашивай почему, — опередила мой вопрос веревка, — хлябь знает откуда они эти цвета взяли».

Понятно, что кому-то нет дела до человеческой глупости. Зато теперь понятна разношерстность серой зоны и ворота для белых... гм, в смысле, для жителей с пропиской... ведущие в Город, куда нам с бабулей вход воспрещен.

Мы поселились в пригороде, который вроде как и к синим относится, но при этом вне городской стены. Город ведь, как и любое поселение, растет.

— А стены как давно возвели?

С воротами и пропускной системой.

«Так почти сразу. Сначала от местных, а потом друг от друга отгораживаться начали».

Ну да... Построить общий дом не вышло. Местные-то, понятно дело, офигели, когда им на головы буквально четыре куска чужих миров вывалились, а ведь каждый хотел не просто выжить, а жить так, как жил до перемещения. Страшно представить, какая бойня тут была. Интересно, из местных кто-то остался? Или вот эта веревочка — последний «представитель»?

После уже пошла грызня меж собой, потому как не бывает дружбы между государствами. Есть те, кто сверху, и те, кто снизу. Или равные, но со взаимными интересами. А тут, похоже, серьезные ребята подобрались.

Что же, теперь я поняла, что с местной властью, вне зависимости от ее цвета, мне иметь дело не хочется, потому как ни паспорта, ни прописки, ни ВНЖ, ни капитала у меня нет.

«Ну-с-с, — веревка с предвкушением свернулась в кольца, — двинулись».

Я отмерла, прищурилась, дернула уголком губ.

— Последний вопрос, — медленно протянула.

Нет, вопросов масса, но мне сейчас не собраться с мыслями, да и вряд ли веревка знает, где взять денег и как получить документы.

— А вы кто такие? — ткнула поочередно в нервно свивающую кольца веревку и со спокойствием удава возлежащий на полу плющ.

На меня фыркнули — я привычно задержала дыхание. Хмыкнули в голове с такой интонацией, что стало понятно: считают полной дурой.

«Стражи мы, — чуть ли не по слогам проговорила веревка, добавив с гордостью: — Боевые».

Вот тут мне стало нехорошо. Вспомнился потерянный кем-то в спешном бегстве обрывок одежды, и подумалось, что с той силой, с какой плющ таскал меня и бабулю, ему ничего не стоило нас придушить. Как-то расхотелось уточнять, что именно эти боевые товарищи охраняли. Подожду подходящего момента.

— Язык? — спросила, расплываясь в своей самой милой улыбке.

Веревка крутанулась, явно недовольная задержкой, но спорить не стала.

«Внимай, трущобница», — снизошли к моим нуждам.

Бумагу мне не дали, заверив, что и так запомню. Наивные.

Учить меня начали языку Синего сектора, занимающего лидирующее положение в Городе — синий гегемон, ага. Даже серая зона, оказывается, под их властью. Нет, никто не просил, сами присвоили. До меня как-то не сразу дошло, что убегали мы тогда - я, бабуля и плющ — от солдат именно Синего сектора. Черт, не повезло.

Так что учила я язык вероятного противника и своего палача. Надо понимать, что рвения было хоть отбавляй.

Проговаривали слова и сочетания. Я по-русски — веревка переводила. И странное дело, ее ответы у меня в памяти буквально цементировались. Единственный побочный эффект — сильно заболела голова.