Принц рассмеялся.

— Нет, просто, скажем так, хранилище особо редких и особо ценных экземпляров находится глубоко под землей. Некоторые носители информации и вовсе нуждаются в специальных условиях хранения, поэтому здесь целый исследовательский комплекс, скрытый от глаз, для удобства называемый библиотекой.

— Это как Александрийская библиотека, которая входила в состав так называемого Мусейона, где работали сотни людей, включая учёных, переводчиков, переписчиков и других специалистов? — выудил я из памяти Михаила полезную и уместную информацию.

— Абсолютно верно, — принц искренне улыбался. Кажется, здесь была его стихия. Среди знаний, всевозможных исследований и экспериментов.

Мы вышли в просторный зал с диванчиками, резной мебелью светлых пород и огромными кованными люстрами под потолком, света которых едва хватало, чтобы разогнать полумрак по краям помещения. Возле каждого диванчика был индивидуальный столик, на котором располагались светильник и небольшой колокольчик. Я оглядывался в поисках стеллажей с книгами или шкафов… ничего. Видимо, на лице моём читалась озадаченность, но принц лишь понимающе улыбнулся:

— Присаживайтесь, к нам сейчас подойдут.

Мы выбрали один из диванчиков чуть дальше от входа. Стоило зажечь индивидуальный светильник, как рядом проявилась девушка в сером балахоне, надёжно скрывающем её фигуру и лицо. Собственно, её принадлежность к женскому полу выдавал лишь ярко алый маникюр и нежный голос:

— Что изволят искать судари?

Принц ткнул меня в бок, давая сигнал высказать свои пожелания.

— Мне необходима информация о борьбе Теней с душами своих жертв, — поставил я на первое место ситуацию с вампиршей, — и об изнанках с аномальными атмосферными явлениями, как ураганы, штормы, смерчи и прочее.

— Запрос принят в обработку.

Девушка растаяла, словно дым, а я не удержался от вопроса:

— Она хоть живая? А то от неё веет чем-то таким…

Я не мог облечь в слова свои ощущения. Когда я на автомате отправил комарих на забор крови, те вернулись ни с чем.

— Не уверен, что знаю ответ на этот вопрос, — честно ответил принц. — Это представительница совершенно чуждого нам вида, по желанию изменившая свой облик на более человекоподобный.

— И чем она занимается здесь?

— Читает и даёт ответы на вопросы, как ваш, — пожал принц плечами. — В детстве я часами мог здесь сидеть и спрашивать её обо всём на свете.

Видно было, что эти воспоминания были для него очень личными.

— Когда отец понял, что общество книг мне милее придворного, то стал меня наказывать, закрывая допуск в библиотеку.

Принц не успел закончить мысль, как колокольчик возле нас звякнул и на ближайшем столе появился листок с непонятными обозначениями. Там было всего три строки, состоящих из цифр, букв и значков.

— И что это значит? — уточнил я у принца, как у более осведомлённого о местных порядках.

Тот посмотрел на листок и тяжело вздохнул:

— Это означает, что нам с вами предстоит найти три источника информации по указанным адресам. Пойдёмте.

— А я думал, нам ответят… — вырвалось у меня.

— Я тоже так думал в пять лет, — улыбнулся принц, сворачивая в одно из ответвлений коридора, — но для их расы принцип развития заключается в добыче знаний. Знания, полученные без труда, бесполезны и даже губительны, ибо не несут в себе искры собственного осмысления.

Я хмыкнул, вспоминая обучение в Башне крови. Что-то подобное нам прививали и там. Лишь знания, добытые собственным потом и кровью, накрепко въедаются в память. Остальное забывается, стирается и уходит в небытие.

— Вы знаете, баронесса Комарина, когда гоняла меня по нормативам школы «комаров» говорила примерно тоже самое, — озвучил я несколько иную версию для принца.

— Вы к ней привязаны, — заметил принц, не оборачиваясь, — это слышно по теплоте в голосе, когда вы говорите о ней.

— Я когда-то её люто ненавидел, — вспомнил я отношение Михаила к вампирше, — но, когда её наука не единожды спасла мне жизнь, стал горячо любить.

— Как говорится: «От любви до ненависти…», — прокомментировал принц. — А уж когда дело касается семьи… Мы пришли.

Нас встречала непримечательная дубовая дверь, с кованными заклёпками и засовом, на котором я заметил выплавленные символы и цифры из первого наименования в списке.

За дверью как раз и узнавались вполне классические библиотечные виды. Вдоль стен были расставлены высокие деревянные шкафы с пыльными полками, заполненными толстенными фолиантами. Всюду висели гирлянды паутины, на стенах виднелись ещё канделябры для восковых свечей и даже держатели для факелов.