В Москве в нынешнем году снега было не так много. Или же я попросту его не видел: редко в эти зимние месяцы выбирался из своего дома на проспекте Мира, потому что в авральном режиме дописывал новую книгу. Роман я завершил вовремя. Курьер отнёс рукопись «на редактуру»: как раз в тот день, когда я в компании своего друга детства и охранника майора КГБ Руслана Петрова выехал в северную столицу на запланированную ещё осенью встречу с читателями.

Мерседес плавно остановился у светофора — я не расплескал кофе. Смотрел поверх стакана, как по «зебре» через дорогу торопливо шагали наряженные в тёплые одежды пешеходы. Я отметил, что мы с Русей всего десяток кварталов не доехали до магазина «Дом книги», который располагался в здании компании «Зингер». Именно в «Доме книги» сегодня собирались поклонники моего творчества: те, кто не поленился и выбрался из своей квартиры в этот морозный зимний день.

Ещё в поезде я мысленно выбирал тему для следующей книги. Вариантов в голове вертелось немало: шесть только первоочередных. Думал я о них и сейчас. Но память непрошено подсказала, что в ноябре следующего года в Ленинграде случится наводнение — я тут же пометил это событие в своём воображаемом органайзере. Подумал, что по возвращении в столицу обязательно напомню о наводнении девяносто девятого года своему всемогущему «высокопоставленному другу».

Зелёный человечек на светофоре замигал. Пешеходы пугливо завертели головами и ускорились, точно испугались: автомобили вот-вот резко сорвутся с места. Я поддался общей панике: торопливо допил кофе, смял в руке пустой стакан и бросил его в пепельницу. Сидевший рядом с водителем Петров обернулся — проверил, всё ли со мной нормально. Я моргнул — убрал влагу с глазных линз. Взглянул на женщину в норковой шапке, что спешила по тротуару мимо нашего автомобиля.

Мерседес плавно тронулся с места — женщина проводила его взглядом.

— Припаркуй машину! — скомандовал я водителю.

Постучал по подголовнику водительского кресла.

— Иван Сергеевич, — сказал молодой шофёр, наверняка имевший офицерское звание, — мы почти приехали.

— Делай, что велел шеф! — рявкнул Петров.

Он одарил водителя грозным взглядом, обернулся и спросил:

— Котёнок, что случилось?

— Старую знакомую увидел, — сообщил я. — Притормози!

Мерседес сбавил скорость и вскоре замер около автобусной остановки. Я выбрался из автомобиля — Руслан вылез из машины вслед за мной. Холодный ленинградский ветер приласкал мою шею, от чего по спине пробежали мурашки. Я поднял воротник пальто, смотрел на женщину, что торопливо шагала мне навстречу. Женщина меня заметила, узнала. Она щурила глаза — рассматривала меня недоверчиво, но с нескрываемым любопытством. Я выждал, пока она подошла ближе.

Сказал:

— Здравствуйте, Дария Матвеевна! Какая неожиданная, но приятная встреча!

— Здравствуйте, Иван Сергеевич, — ответила Григалава. — Спешите на выступление перед читателями?

Я усмехнулся.

— Вижу, что от прессы ничего не скроешь. Пока не очень спешу.

Взглянул на часы.

— До начала встречи ещё три четверти часа.

— Я вот тоже вышла заранее, — сказала Дарья Матвеевна, — чтобы посмотреть на любимого писателя из первых рядов. Я ведь теперь не представитель крупного издания. А всего лишь скромный преподаватель ленинградского ВУЗа.

— Слышал, что вы ушли из «Комсомольской правды» и переехали в Ленинград, — сказал я.

— Не я ушла, а меня «ушли», — сказала Дарья Матвеевна.

Она усмехнулась — вновь напомнила мне о мультяшной старухе Шапокляк. Григалава поправила шапку, рассматривала меня — будто приценивалась. Мне почудилось, что журналистка внешне совсем не изменилась со дня нашей прошлой встречи (случилось это почти пять лет назад, в Екатерининском зале Кремля на вручении государственных наград). Она нисколько не постарела и всё так же изучала меня внимательным взглядом. Григалава взглянула поверх моего плеча.

— Вижу, Иван Сергеевич, вы охраной обзавелись? — спросила она. — После того случая на Лубянке? Поговаривали, что в «Библио-Глобусе» перед вашим выступлением в апреле девяносто шестого года сработало взрывное устройство. В Москве шептались, что это проделки либо западных спецслужб, либо ваших завистников.

Мне почудилось, что я снова услышал грохот взрыва — в виски кольнула боль, зазвенело в ушах.

— Вы хорошо осведомлены, Дарья Матвеевна, — сказал я. — Чудом уцелел тогда: лишь благодаря счастливой случайности. Бомба взорвалась раньше времени, никто не пострадал. Я отделался лёгким испугом и временной глухотой. Милиция помнится, сообщила прессе о взрыве баллона с бытовым газом.

Григалава махнула рукой.

— Шило в мешке не утаишь, Иван Сергеевич, — заявила она. — Тогда я работала в газете. И о подобных «чудесах» узнавала одной из первых: такая уж была у меня работа. Редактор сказал, чтобы я помалкивала о том событии. Обычная свобода слова: ничего нового и неожиданного для нашей страны.

Женщина улыбнулась, заглянула в окно автомобиля.

— Не вижу Алину Константиновну, — сказала Григалава. — Иван Сергеевич, мне чудилось: вы с супругой неразлучны. В этот раз будете на встрече с читателями без жены? Я слышала, что она всё же подарила песню Примадонне. Коллеги в институте шептались, что певица лично больше года обивала ваш порог и сулила Алине Константиновне золотые горы.

Я развёл руками и сообщил:

— Эпидемия у нас. Дети неожиданно приболели. Все трое сразу: усадил их дома на карантин. Думал даже отменить сегодняшнее мероприятие. Но Алина убедила, что справится без меня. Завтра утром поеду к ним. Не задержусь в Ленинграде. А насчёт песни… вас не обманули: впервые песню моей жены исполнит не ВИА «Солнечные котята».

Я прижал ладони к замёрзшим кончикам своих ушей.

— Алина отошла от своих принципов. Пока лишь раз. Посмотрим, что из этого получится. Я одобрил её решение. Мы выбрали стихотворение из её нового сборника: того, что выпустили осенью. Кстати, о сборнике. Признаюсь вам: не ожидал, что у книги стихов будет такой успех! Даже позавидовал собственной жене!