– Около двух месяцев. А что?

– Просто, когда мы были в баре в прошлый раз, тут работала другая официантка, – пояснил он.

– На кого учишься? – а это уже спросил брюнет.

– С чего ты взял, что я студентка? Может, решила, что после школы лучше стать официанткой? – я устроила в ответ ему вопросительную атаку, а то это походило не на разговор, а на допрос!

– В твоем возрасте в официантки идут либо студентки, либо начинающие актрисы, – пояснил он без тени насмешки. – Для актрисы ты выглядишь слишком…

– Обычно? – не выдержала я.

– Умной, – закончил он мысль.

– Ну да, пошла с двумя незнакомцами прямо домой – верх великой мысли! – Я не удержалась и рассмеялась, будто сама была пьяна. А когда столкнулась со странным взглядом карих глаз, дыхание сбилось, и я перестала смеяться. – Я учусь на адвоката.

– Достойное дело, – одобрительно кивнул брюнет.

Я заметила, что мы уже не втроем идем, а вдвоем. Мэл шел сзади, будто намеренно отстраняясь от разговора. Брюнет еще о многом расспрашивал. А я охотно отвечала. Настороженность исчезла, наша беседа превращалась в уютный разговор, который не хотелось прекращать.

Я всегда была поглощена учебой, потому что хотела юриспруденцию превратить в дело жизни. «Сначала карьера, а потом личная жизнь!» – как завещало старшее поколение. И я это частично поддерживала. Парни на меня мало внимания обращали, потому что я одевалась, как серая мышь. Внимание этого человека мне польстило. Наверное, потому что он не сыпал плоскими шуточками или не пытался заигрывать, а просто разговаривал. Расспрашивал о семье и друзьях, но не из праздного любопытства – это я поняла, когда встречалась с ним взглядом. Он, человек, который повидал кошмары войны, просто не мог быть легкомысленным.

К тому моменту, как разговор перешел в более личную тему, мы подошли к многоквартирному трехэтажному дому, где я жила с соседкой, которой вечно не бывало там. Она любила тусоваться в общежитиях колледжа и часто оставалась там на ночь.

– Ну вот мы и пришли, – я стала убирать руку, но кареглазый перехватил ее и прикоснулся губами к тыльной стороне ладони.

Мои брови взлетели вверх, усталость отошла на второй план, уступая место ошеломлению.

– Мне понравилось провожать тебя до дома, Джо, – парень улыбался, а его голос приятно окутывал слух.

– Мне тоже понравилось разговаривать с тобой… – я поджала губы и прищурилась.

– Томас. Меня зовут Томас.

Я кивнула.

– Мне понравился наш разговор, Томас.

– Если это так, Джо, то я буду провожать тебя с работы каждый вечер.

Я чувствовала, как щеки краснеют, поэтому поспешила попрощаться и помахала рукой Мэлу.

– Приятно познакомиться, Мэл!

– Взаимно, Джо. – Он отсалютовал в ответ, а потом и Томас присоединился к нему.

Поднявшись на второй этаж со скоростью света, я влетела в квартиру и выглянула в окно, силясь разглядеть силуэты удаляющихся парней. Они не торопясь шли, а я подумала, что если сейчас Томас обернется, то это судьба.

И он обернулся. Еще и рукой помахал!

Я быстро ретировалась, бухнувшись на пол задницей, а потом хлопнула себя по лбу, расхохотавшись от души! Это ж надо так бояться быть пойманной за слежкой! Я прикрыла ладонями рот, не прекращая широко улыбаться. Можно ли влюбиться в человека за один вечер?

Грубый толчок от резко затормозившего транспорта разбудил не только меня: многие успели задремать во время поездки. Поппи уже нетерпеливо ерзала на коленях, а голос водителя из динамиков оповестил, что у нас есть пять минут для того, чтобы размять ноги и сделать свои дела.

– Мамочка, я хочу в туалет, – прошептала дочка.

– Конечно, дорогая, – я пригладила ее волосы и поставила на пол.

Мама развернула автомобильный «карман», с помощью которого ребенок спал, как в кроватке, а родители могли не переживать, что малыш завалится. Сама она спала рядом с Мэгги. Я тронула маму за плечо, и когда она сонно вздернулась, спросила, не хочет ли она пройтись.

– Нет, Джо, спасибо, – мама тепло улыбнулась, – я еще подремлю, а как доедем до Дэнвера, дам тебе передохнуть.

Я кивнула и повела дочку к туалету. Многие остановки уцелели, а вместе с ними и общественные туалеты, которые строили не из пластика и картона, а из кирпича. Правда, из-за постоянных волн, они хоть и моются, но можно увидеть остатки содержимого в некоторых местах. Хотя в мире «До» иногда дела обстояли куда хуже.

Когда мы возвращались к автобусу, взгляд зацепился за одинокое лысое дерево, стоящее в поле среди разрушенных домов. Первая мысль при его осмотре была о том, что на толстой ветке неплохо смотрелась бы петля. Одинокая веревка с нехитрым узлом, которая колыхалась бы при малейшем порыве ветра. Для кого-то это могло показаться наказанием, а кому-то – желанным освобождением.