Горькое чувство протеста внутри разрастается в геометрической прогрессии, пока на экране ноутбука мелькает информационное окошко. В наушниках слышен голос преподавателя, но сути я не улавливаю вовсе. Сегодня я вне системы координат. С этим окружающим придется смириться.

Моя система не проявляет инициативы и никак не реагирует на выставленное фото. С удовольствием бы обиделась на маньяка, но мы не обменивались профилями, так что… обижаться стоит только на себя.

Вздыхаю.

Как ведут себя нормальные девушки?

Принимают ухаживания от парней.

Закатываю глаза.

Я так до пенсии ждать буду. И стоит признать, что я далеко не нормальная. Я Ахметова. Пф-ф-ф…

Вот по этой причине мне сейчас хочется найти профиль Димочки и самой намекнуть лайком, что пора со мной поговорить.

Отворачиваюсь от экрана и смотрю на ромашки. Мне всю ночь покоя не давал вопрос: почему именно они?

Случайный выбор?

Тогда логичнее купить маленький букет, так ведь, а не огромное поле, которым пропахла вся комната?

Откидываю голову назад. Изучаю потолок.

Я настолько помешанная Шумовым, что несколько раз перечитывала информацию о ромашках. Цветы, символизирующие семью, верность, любовь, нежность и милую простоту.

Невинность и чистота. Случайно ли Димочка так оценил меня? Или его подсознание сработало быстрее?

А-а-а!

Запускаю пальцы в волосы и закрываю глаза.

Я хочу телепортироваться в другое место. То, которое было бы очень близко к нему.

— Маргарита Тимуровна, — Галина со своими обязанностями не отходит от меня, — Владимир привез ваши посылки.

Показываю «класс», выставив большой палец. Не спешу открывать глаза.

Очередная коллекция модных луков. Впереди смачная фотосессия с улыбками и приторным ложным счастьем. Аж передергивает от такой перспективы.

Когда ты ребенок, кажется, что быть моделью легко. Примеряешь платьица и вертишься перед дяденькой или тетенькой с фотоаппаратом. На самом деле — один фотосет выжигает тебя эмоционально и физически. К нему нужно готовиться морально, сделать макияж, выбрать образ и удачные позы. Процесс выматывает. Не знаю, как выносят показ мод другие девушки. Мне хватает студийной работы или уголка в комнате. Выбора папочка не оставил. Исполнил желание, но в своей диктаторской манере.

— Тимур Тагирович просил вас спуститься вниз.

— А лифт у нас не работает?

— Эм… Какой лифт?

— Дьявольская конструкция для подъема к пленникам.

Пауза.

— Шутите, — плохо, если у человека нет ни капли чувства юмора и иронии. Шумно выдыхаю и поднимаюсь. Галина Викторовна с той же убойно пресной миной наблюдает за моими действиями.

Спускаюсь в гостиную и застываю на последней ступеньке, потому что папа не один, а в компании Заурова.

— Привет, Тим! — цепляюсь пальцами за перила. Беднягу ведет от моего приторного тона, но внешне он никак не показывает недовольства. Я в тот вечер ощутила, как напрягаю брата Роксаны. Грех не воспользоваться таким громоотводом.

Сдержанно кивает.

Молчат оба. Вопросительно смотрю на отца. Это мое наказание, да?

Общество парня, с которым у нас взаимный триггер.

— Пауза затянулась, вам не кажется? Зачем меня звали?

Папа выходит вперед. Идеально выглядит в отличие от меня. Я в домашнем костюме. На голове растрепанная коса. Тапки-зайцы не в тему, зато теплые.

— Я хотел поговорить с тобой позже, но в связи с последними новостями… Тимур, — кивает Заурову, словно передает эстафету.

— Рокса в больнице. Никого видеть не хочет.

— Что-то серьезное?

— Не совсем так, — мнется, сжимая зубы.

Отлипаю от перил. Складываю руки на груди, в которой мечется сердце. У меня есть чувства. Пусть мы не подруги, но я переживаю за Заурову.

— От меня вы что хотите?

Переглядываются. Не нравится мне этот немой диалог.

— У тебя талант сближаться с людьми, — видно, что текст парню писал чудаковатый сценарист. Весь зеленеет, выжимая слова. — Могла бы ты с ней увидеться и поговорить?

— Без проблем.

Папа выдыхает. Мной он все еще недоволен, но при уважаемых гостях не покажет этого.

— Тимур тебя отвезет.

— Нет.

— Что значит «нет»?

Пожимаю плечами. Сожрет меня Тимка. Нельзя с ним ехать.

— Владимир меня отвезет.

— Владимир занят, — скрипит зубами.

Я знаю, что ему он меня теперь не скоро доверит. Нужно исправлять косяки. Лучше общество дядь Вовы, чем хмурого террориста.

Иду к ним. Встаю посередине. Закрываю глаза на пару секунд.

— Что ты делаешь? — папочка, конечно, в «восторге».