Шрифт:
– Отец. Но как к нему попасть? Как сообщить? Вы в городе не бываете?
– Очень редко. Раз в год может.
– И Вы ни по чему не скучаете?
– Ну... Может, по книгам и театру.
– А Вы любите балет?
– Ни разу не была, - пожимает плечами.
– На хороший билет не достать, цены космические. На плохой идти не хочу.
Я достану ей на хороший!
– А ты пленница, значит.
– Да.
– Почему шепчешь?
– Переезжали... Была вынужденная остановка. Я вырвалась, начала кричать, просить помощи.
Сжимаю кистью горло.
– Схватил, душил, повредил горло. Глотать не могла. Операция была. Задели нерв. Нужно было делать ещё одну. Но он сказал - так лучше. Так ему удобнее, - оскаливаюсь, не сдержав эмоцию.
– Это что у тебя такое, - наклоняется через стол, касаясь ошейника.
– Ошейник, что ли?
– Да.
– Дай-ка я его... сниму.
– Не получится. Гордей пробовал. Ножом. Там проволока. Титан. Только душит, но не рвется.
– Вижу. Накинь-ка куртку, пойдем...
Подводит меня к большой колоде. Выдергивает из нее топор. Перед ней кидает маленький коврик.
– На колени вставай на него, и голову на колоду.
Шокированно смотрю на топор в ее руке, вспоминая как рубят курицам головы.
– А, нет...
– улыбается она.
– Не топором. Сейчас.
Откапывает у стены дома из под снега какие-то ржавые метровые клещи.
– Ближе к трассе, - машет рукой.
– Раньше жил кузнец. Дом давно сгнил, а инструмент остался. Вот кое-что принесла. Давай попробуем.
Зажимая ладонью ухо, щекой ложусь на капюшон, на колоду и зажмуриваюсь.
Ледяной металл обжигает шею. Крякнув, Ольга наваливается на ржавые ручки и проволока щелкает. Мне больно прилетает в челюсть отдача.
Но плевать! То, что ошейник снят - это радость.
Недоверчиво поднимаю его с окровавленного снега.
И теперь мне кажется, что я смогу убежать от Алишера. Это словно символ!
Мы идём в дом.
– Да кинь его в печь.
– Нет! Тут бриллианты. Я продам. И у Вас будет спутниковая связь навсегда. Интернет. Если... Если у меня получится добраться до отца, то я обязательно это сделаю.
– Ооо... За что ж мне такие дары?
– смешливо дёргает бровями.
Дотягиваюсь до оптического прицела. Беру в руки. Поднимаю на нее решительный взгляд.
– М! Так это заказ?
– усмешка.
– Это благодарность.
– За что?
– За то, что помогаете. За то, что Вы готовы "встретить" плохого человека, чтобы спасти незнакомую девочку.
– Хочешь о нем рассказать.
– Его зовут Алишер.
– Какое красивое имя.
– Да. Когда я встретила его первый раз, я подумала именно это - какое красивое имя!
– с горечью кусаю губы.
– Он подарил мне цветы. Огромный букет белоснежных роз. Шипы впились мне в ладони. Это последнее, что я помню...
– Прямо как в Спящей красавице.
– Да. Только разбудил меня не принц.
Руки мои вздрагивают, прицел вываливается из них. Ольга перехватывает.
Совершенно некстати со мной случается паническая атака. Закрыв глаза, я дышу по квадрату, пытаясь ее пережить. И выжить от этого разъедающего меня адреналина.
И чувство, что я уже взрослая и чем-то управляю просачивается сквозь пальцы как песок.
Я даже собой не управляю!
От беспомощности перед этим от обиды по щекам бегут слезы.
– У тебя ПА?
– спокойно.
Трясясь, киваю.
– Сейчас пройдет… - двигаю беззвучно онемевшими губами.
– Хочешь, я тебя вылечу?
Киваю.
– Сейчас...
Слышу, как она гремит чайником.
– Открой рот, - тянет вниз мою челюсть.
– Глотай. Ты должна усвоить, что из жертвы тебе нужно превратиться в хищника. И это всё пройдёт.
Ощущаю какие-то сухие кусочки и порошок с землистым привкусом. С трудом проталкивая их в горло. Ольга даёт мне запить.
Я не могу превратиться в хищника. Я рождена жертвой. Что я могу? Только искать защиты.
Ложусь лицом на руки на стол.
Интенсивность спадает потихоньку.
– Что это?
– обессиленно выдыхаю я.
– Растительный аналог фенибута пролонгированного действия, микродозинг. Купирует тревожность. Побочка - яркие реалистичные сны. Ложись…
– Я тут посижу, - мне хочется рядом с ним.
– Ну с ним и ложись, - словно читает мои мысли Ольга.
Но у него такие широкие плечи, что занимают всю ширину лавки. Едва удерживаясь на краешке, прикладываюсь к нему на плечо щекой. Разворачивается на бок, подтягивая меня к себе плотнее.