Я покачал головой, искренне поражаясь скудости их эротических фантазий, встал, взял планшет в руки и пошёл на кухню. Сдвоенное женское пение было слышно издалека. Трое Хранителей изумлённо уставились с экрана на в гавань счастливую черкешенку, на качающуюся с ней в обнимку улыбающуюся скромницу Нонну (видимо, надышавшуюся парами виски) и на танцующего перед ними бесстыжий тверк, но совершенно довольного собой Фамильяра!

– Засада? – предположил я и, развернув планшет, вернулся к себе в рабочий кабинет.

Когда вновь развернул экран, левый Хранитель вцепился в капюшон правого и орал:

– Я тоже так хочу!

Центральная фигура разнимала их, но без особенного энтузиазма.

– Как я понимаю, парни, у вас проблемы. Хотите об этом поговорить?

Они демонстративно отключили видеосвязь. Вот так, одним нажатием кнопки, ни тебе извинений, ни объяснений, а ещё строят из себя защитников культурной столицы России.

Глава шестнадцатая

В дивные кущи, где прохладный рассвет.

Где перестук копыт или скрип карет,

Туда, где бал, и свечи, и Моцарт где

Дирижирует на божественной высоте…

Мне тоже не оставалось ничего, кроме как закрыть крышку планшета и прилечь на диван, закинув руки за голову. Как ни странно, сна не было ни в одном глазу.

Слишком много вопросов не давали мне покоя…

Во-первых, конечно, Гэндальф. По словам Белой Невесточки, она отметила искристый шлейф, летящий за ними. Значит, старик сгорал буквально на глазах, и где он сейчас, неизвестно. Его надо найти, потому что тёмные предлагают лекарство.

Это уже второй по важности момент. Понятно, что ни Добро, ни Зло ничего не делают даром, платить приходится за всё, и всегда лучше обсуждать суммы заранее. Как и порядок выплат, чтобы не влететь в долги, которые имеют тенденцию накапливаться снежным комом.

Повеяло холодком, мне абсолютно не хотелось быть должником тех сил, что владеют «Книжной лавкой писателей» на Невском. Тем не менее манкировать приглашением гориллы не стоило, и я пойду туда сегодня же, может быть, даже до обеда. Нонну тащить не стоит, прекрасно справлюсь сам, тем более что оставлять Невесточку одну также нельзя, она вполне может уйти чинить нетрезвые разборки в турецком консульстве.

Ну и, в-третьих, видимо, стоит разобраться с тем мутным красавцем, что так эффектно отметился на жизненном пути наивной блондинки из Воронежа. Что-то говорило мне о слишком подозрительной активности этого типа. Возможно, всё та же настырная ревность? Не факт, но и не исключено.

Как я мог предположить, именно его взгляд мне доводилось ощущать спиной. Именно он пытался заглядывать в наши окна, но был обнаружен бдительным домашним демоном. И он же следил за всей нашей операцией по освобождению (похищению) прекрасной белой черкешенки, не вмешивался, не приставал с помощью, но появился ровно в тот момент, когда Нонна была одна и беззащитна. Об этом тоже не стоило забывать.

Предположим, это какой-то представитель белых или чёрных сил (яжмаг, колдун, ведьмак, непринципиально), но какова его цель? Он присматривает за правнучкой архангела или, наоборот, присматривается к ней? Что, если и то и другое?

Каковы его силы и возможности, если он легко перемещается по городу и может заглядывать в окна третьего этажа? И, допустим, если дело вдруг дойдёт до прямого конфликта сторон, то что я, находясь вне закона, могу ему противопоставить?

Но, наверное, самое главное – меня исподволь терзали беззаботные слова Нонны Бернер о том, что таинственный незнакомец был «прекрасен как никто»… Получается, я в этой конкурентной борьбе на подиуме мужской красоты уже даже не котируюсь?

Скорее всего, да. Пусть. Чоткий же Сотона!

Но самым обидным было не это. А то, как эти слова прозвучали из её нежных уст – томно, тихо, с придыханием, с предвкушением чувственной игры. Если она хотела меня задеть, то у неё это отличным образом получилось. Я поморщился:

– Крыса ревность…

Процитировав вслух два слова из песни Лепса (целиком даже один куплет упоминать нельзя, сразу сработает система защиты авторских прав. У нас сейчас с этим строго!), я резко вскочил на ноги, потянулся, сделал пару-тройку гимнастических упражнений и посмотрел на старые часы в углу кабинета. Почти восемь утра. В принципе, можно собираться.

– Тем более что тебе ничего особенного с собой брать и не надо, – напомнил я самому себе, почесал в затылке, переоделся и ещё раз мысленно поставил перед собой порядок задач.

Собственно, он был не слишком сложным: войти в лавку, поговорить о лекарстве для своего призрачного друга с красавицей-брюнеткой, у которой между жемчужными зубками прячется длинное кинжальное лезвие, выйти живым, вернуться домой.

Вот и всё. Ничего лишнего или сверхзаумного. Всего четыре шага. Четыре ма-аленьких шажочка между жизнью и смертью, потому что, если я оттуда не выйду, ни Свет, ни Тьма не будут лить горючие слёзы или обмениваться грозными нотами протеста. В нашей профессии долго не живут и от старости не умирают, так что чего уж там ныть…