Я повернулся к женщине. Она была совершенно не похожа ни на Еву, ни на ее отца. Невысокая, смуглая, глаза чуть раскосые, но самую малость, не настолько, чтобы ее лицо стало смотреться монголоидным. Она была похожа не то на цыганку, не то на молдаванку. Черты лица были слишком грубоватыми, чтобы я счел ее красивой, но она была определенно яркая. Хищная такая. Такие женщины выглядят очень колоритными старухами. Наверное как-то так должна была смотреться Баба Яга в молодости. Глаза темные, практически черные. И взгляд такой пронзительный, что даже не суеверному мне захотелось на всякий случай трижды сплюнуть и перекреститься на всякий случай.

— Тамара Карловна, — поджав губы, представилась она и протянула мне руку. Есть такое хитрое протягивание руки, обычно именно женщины так делают — тыльной стороной чуть вверх. Чтобы было непонятно, для рукопожатия она руку протянула или для поцелуя.

— Очень приятно, — сказал я, широко улыбнулся, отвесил поклон, взмахнув воображаемой шляпой, и галантно поцеловал ей руку.

Тетя Тамара вздрогнула, быстро выдернула свою руку из моих пальцев и посмотрела на отца Евы.

— Владимир, — представился я. — Можно Вова или Володя, как вам больше нравится.

— А вы, значит… — пронзительный взгляд черных глаз тети Тамары окинул меня с ног до головы. — А вы, значит, встречаетесь с моей племянницей? Давно?

Последнее слово прозвучало резко, как выстрел.

— Не твое дело, тетя, — быстро вместо меня ответила Ева. — Давайте завтракать, пока блинчики горячие.

— Твоя мама умеет жарить ажурные блинчики, — сказала тетя Тамара, усаживаясь на табуретку. — Могла бы у нее научиться, не позориться. Это не блины, это оладьи какие-то.

— Панкейки, — скзазал я.

— Что? — встрепенулась Тамара и посмотрела на меня с таким удивлением, будто с ней табуретка заговорила.

— Национальный американский завтрак, — сказал я. — Панкейки с кленовым сиропом. Но кленовый сироп — это гадость, я отвечаю. Варенье гораздо вкуснее.

— И вы сами его варили? — спросила Тамара, зачерпывая ложкой клубничное варенье из вазочки. Перед самым выходом из дома захватил, подумал, что к завтраку в самый раз придется оставшийся мне в наследство от деревенских порно-актеров деликатес.

— Разумеется! — округлив глаза, заявил я. — Сбор клубники — это же настоящее таинство, его нельзя доверять чужим людям. Ягоды положено брать на рассвете. И только на том склоне холма, который повернут в сторону от человеческого жилья…

Тамара смотрела на меня немигающим взглядом.

— Я пошутил, — усмехнулся я. — Я не умею варить варенье. Купил на рынке у бабушки с очень добрым лицом. Люблю клубничное. А вы?

— Так сколько времени вы встречаетесь? — требовательно спросила тетя Тамара.

— Вечность, — ответил я, почувствовав, как Ева под столом сжала мою ладонь.

— Вкусные… как вы сказали это называется? — сказала Тамара, поджав губы.

— Панкейки, — с готовностью ответил я. На самом деле, это были просто блины, конечно. Но как выглядят традиционные панкейки тетя Тамара явно не знала.

— Вкусно, да, — она покивала, взгляд ее метнулся в сторону отца Евы, потом снова уставился на меня. — Хотя мне вот, честно говоря, не нравится всеобщее преклонение перед всем американским. Если американское, значит обязательно хорошее. Будто у нас ничего хорошего не осталось…

— Прелесть жизни — в ее разнообразии! — жизнерадостно заявил отец Евы, откусывая половину блина одним махом.

— И когда ваша свадьба? — бесцеремонным тоном спросила тетя Тамара.

Ева дернулась. Я взял ее под столом за руку, слегка сжал пальцы. Потом улыбнулся, подался вперед и подпер подбородок рукой.

— Давайте я расскажу вам одну мудрую притчу, — голосом сказочника начал я. — Однажды пришли к дону Хуану ученики и застали его за плотскими утехами. Ну а что? Дон Хуан тоже человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Кроме того, девушка красивая и с фантазией… Один из учеников тут же попытался увести всех остальных, чтобы не мешать великому мастеру предаваться похоти. А вот два других воспротивились…

— Что ты мне голову морочишь? — нахмурилась тетя Тамара. — Какой еще дон Хуан? Я же тебе конкретный вопрос задала.

— Терпение, — я подмигнул. — На самом деле я на него и отвечаю, хотя со стороны может показаться, что я болтаю тут всякую ерунду. Ну так вот… Первый ученик говорит: «Давайте уйдем немедленно, это же неприлично!» А, я уже говорил про это, да? Короче, другие двое уперлись и стоят и смотрят, как бараны. Тогда дон Хуан повернулся к ним и спрашивает: «Что надо-то?» Самый первый промямлил: «А я говорил, что нужно уходить…» Второй сказал: «О великий учитель, я хочу внимать твоей мудрости во всех областях жизни!» А третий вытянул шею, чтобы получше рассмотреть барышню, и сказал: «Это же Хуанита из деревни? Вы ведь обещали жениться на Кончите!»