— Неужели чувствуешь вину?

Я сказала…

— Я тебя слышала.

На несколько секунд возникла крайне напряженная тишина. Затем Боа произнесла:

Выпусти. Меня. Из этой. ТЮРЬМЫ!

Появился Соглашатель, глядящий на Кэнди круглыми испуганными глазами.

— Ты это слышала? — тихо спросил он. — Человеческий голос, клянусь. Скажи мне, что я не схожу с ума.

— Нет, Соглашатель, ты в своем уме. Можешь начинать заклинание, пока она не взбесилась.

— Оно уже началось. Я собираюсь в лабиринт, чтобы приготовить место разделения. Иди за мной. Но прежде повтори девятнадцать раз священное слово.

— Абаратараба?

— Да.

— Этот раз считается?

— Нет!

Так сказав, он исчез в лабиринте, оставив Кэнди с ощущением, будто в самый важный момент, когда она стояла перед решением, полностью меняющим ее жизнь — очень взрослым решением, — он свел ее до положения ребенка на школьном дворе.

Последние шесть «Абаратараба» она слила в единое «Абаррарабаба» и, не предупреждая Соглашателя о том, что закончила считать и уже идет, нырнула в лабиринт, войдя в него как «Две в Одной» и надеясь выйти обратно просто как «Две».

Кэнди сделала четыре осторожных шага между деревьями, с каждым разом вступая во все большую темноту. На пятом шаге на периферии ее зрения возникло крылатое создание. Оно жужжало, как большое насекомое, а яркие цвета — бирюзовый и алый с пятнами белого золота, — разгоняли окружающую тьму.

Какое-то время оно стремительно летало над ее головой, а затем скрылось. Кэнди осторожно сделала пятый шаг, затем шестой. Внезапно оно вернулось вместе с несколькими сотнями таких же существ, которые окутали ее ярким движущимся пологом, от чего ее слегка затошнило.

Она зажмурилась, но хаотичное мелькание продолжалось и под ее веками.

— Что происходит? — спросила она, пытаясь перекричать шум жужжащего облака. — Соглашатель, ты здесь?

— Потерпи! — услышала Кэнди голос мальчика.

Он боится, — сказал Боа с нескрываемым изумлением. — Это действительно непросто. Если он все перепутает, то принесет в жертву твой разум. — Она засмеялась, и в ее смехе сквозила неприкрытая злоба. — Будет очень жаль.

— Соглашатель, — сказала Кэнди, — успокойся. Не торопись.

— У него никогда это не получалось. Верно, братец? — спросил Джолло Бигог.

— Не ходи сюда! — крикнул Соглашатель. — Мама! Мама!

— Она сказала, что я могу придти и помочь, — ответил Плохиш.

— Я тебе не верю, — сказала Кэнди и открыла глаза.

В ту же секунду она увидела, как сквозь пелену разноцветных существ, что образовали перед ней сложную мозаику из крыльев, голов и конечностей, мчится Плохиш. Он кричал, на бегу распугивая слетевшихся тварей. Они поднимались, и движение их крыльев било ей в лицо порывами ветра с металлическим привкусом.

— Прекрати! — кричал разозленный Соглашатель.

Плохиш только смеялся.

— Я расскажу маме!

— Она меня не остановит. Мама любит все, что я делаю.

— Да уж, тебе повезло, — ответил Соглашатель, не в силах скрыть зависть.

— Мама говорит — я гений! — торжествующе воскликнул Плохиш.

— Так и есть, мой милый, так и есть, — сказала Лагуна Мунн, появляясь в образе едва заметной тени. — Но сейчас не время и не место дурачиться.

Голоса Лагуны Мунн было вполне достаточно, чтобы создания, разбросанные в разные стороны бегущим Плохишом, мигом вернулись на свои места, переплелись между собой — крыло к когтю, клюв к гребню, гребень к хвосту, — и образовали вокруг Кэнди маленькую темницу.

— Так-то лучше, — милостиво сказала Лагуна Мунн. — Бледное дитя?

— Да, мама? — ответил Соглашатель.

— Ты все замки проверил?

Точно, — произнесла Боа. — Потребуется много замков. Мне нравится их звук.

— А для чего замки? — вслух спросила Кэнди. — Что вы хотите запереть?

— Не что, а ко… — ответил Соглашатель, замолчав, как только мать выкрикнула его имя, и шепотом произнес окончание фразы: — …кого. Она собирается запереть тебя.

— Соглашатель!

— Иду, мама!

— Живо. У меня мало времени.

— Мне пора идти, — сказал Кэнди хороший сын Лагуны Мунн. — Я буду снаружи.

Он указал на узкую дверную щель, видневшуюся между крыльями и когтями больших жуков, и Кэнди впервые осознала, какая плотная темница образовалась вокруг нее. Пока она осматривала стены, они лишились цвета, и все трещины и дефекты в переплетенных формах затянулись. То, что еще недавно было разноцветной комнатой из мерцающих крыльев, превратилось в тихую бетонную камеру.