Шрифт:
— Это слишком.
— Слишком? Это? — Ее пальцы внезапно стали пугающе длинными, и она протянула руку, вцепившись в волосы девушки. — Открой глаза! — взвизгнула она. — Или я отрежу тебе веки, и ты больше никогда не сможешь их закрыть.
— Пожалуйста, госпожа! Я просто испугалась!
— Я говорю, ОТКРОЙ ГЛАЗА!
— Прошу вас! Я не могу, не заставляйте меня.
Бабуля Ветошь смотрела на девушку, которая прятала лицо в пришитые к ее платью души.
— Так значит, там ты хочешь быть, Маратиен? Хочешь оказаться в том месте, где всегда будешь в безопасности?
Маратиен не открывала глаз. Она просто кивнула и всхлипнула.
Бабуля Ветошь смотрела на нее с выражением полного отвращения.
— Ты меня разочаровала, — сказала Матриарх. — Ты утомительна, занудна и уныла. Но если дитя чего-то хочет, кто я, чтобы его переубеждать?
— Спасибо, — сказала Маратиен. — Спасибо, спасибо, спасибо.
— Не благодари меня слишком быстро, — ответила старуха. — Сперва подожди сотню лет.
Пальцы Матриарха крепко впились в голову Маратиен и начали забираться в мысли и воспоминания, проникая все глубже, ища то, чем она обладала — ее душу.
— Нет, госпожа, пожалуйста! Я не это имела в виду. Нет, нет, нет!..
Когда пальцы Бабули Ветоши обнаружили ее сущность и сомкнулись вокруг нее, слова превратились в непрекращающийся крик. В отчаянии Маратиен попыталась схватить ее руку, но прежде, чем она успела это сделать, воля покинула ее, и в ту же секунду ее покинула душа.
Из головы девушки Матриарх вытащила ее последний свет и вложила его в одну из бесчисленных кукольных голов, пришитых к ее платью и пока еще пустых в ожидании душ.
Бабуля Ветошь вернулась к происходившему на небесах слиянию, позволив руке задержаться на голове Маратиен лишь для того, чтобы приподнять безвольное тело, а затем отпустить. Остальное довершило притяжение. Тело перевернулось и полетело с крыши Башни Иглы.
В тот момент, когда десять частей Бурехода столкнулись друг с другом и слились воедино, тело Маратиен упало на землю. Оно раскололось, и его резкий запах сообщил падальщикам во всей округе, что они могут придти и пировать, пока оно не остыло.
Глава 48
Улыбки
— Куда ты собралась? — спросил Газза. Он появился на вершине песчаной дюны, за которой Кэнди призывала небольшой двухместный глиф.
— Тебя здесь быть не должно, — сказала она. — Я не должна даже смотреть на тебя.
— Но я здесь, и ты смотришь.
— Да, смотрю.
— Так куда ты собралась? Я знаю, что ты делаешь. Хоть я и рыбак, но не глупец.
— Я не говорила, что ты глупец.
— Ты делаешь глиф. Ты куда-то улетаешь и оставляешь меня…
— Я тебя не оставляю. Я собираюсь найти Финнегана.
— Отлично. Могу я с тобой?
— Нет. Я не говорила…
— Ты только что сказала, что не оставляешь меня.
— Где Шалопуто?
— Хорошо, если ты должна лететь, покажи, как делать глиф. Я сделаю все, что угодно, если очень захочу.
— Уверена в этом.
— А я хочу быть там же, где и ты.
— Газ…
— Это плохо?
— Нет. Это не плохо. Просто время неподходящее.
— Ты показала Шалопуто. Он сказал мне. Так покажи мне!
— Нет!
Он сбежал вниз по склону дюны, и в свете затвердевающего глифа его пестрая кожа стала яркой от злости.
— Думаешь, я такой же, как все?
— Я не хочу с тобой пререкаться, у нас нет на это времени, Газ.
Она повернулась к нему спиной.
— Я — нет, — сказал он.
Кэнди смотрела в землю, пытаясь вспомнить, на каком призыве глифа она остановилась. Она устала, и ее усталость начала влиять на способность создавать предметы.
— Что — нет?
— Не такой, как остальные. — Он подошел к другой стороне глифа, чтобы она была вынуждена посмотреть на него. — Я не жду чудесной Кэнди К, которая придет и даст все ответы…
— Это хорошо, потому что у меня их нет! Иногда я думаю, что у меня нет ничего, кроме… кроме… в общем, ты не виноват. — Кэнди посмотрела на него сквозь скелет глифа, чьи линии с каждой секундой становились все плотнее.
— Такое впечатление, что сейчас ты меня ненавидишь, — сказал он.
— Нет, — ответила Кэнди. — Не ненавижу. Просто… почему сейчас?