Сейчас она изучала полотно тридцати футов в длину, похожее на картину, написанную в тумане светящейся пастелью. Темные создания были лишь частью того, что предлагала карта. Кроме них, она раскрывала, какие эмоции преобладали на Часах. Простая бумага могла показать ей форму острова, но никогда — чувства тех, кто на нем жил. Сейчас на карте наблюдались радостные новости: острова тонули в панике и ужасе. На руинах того, что некогда было местами покоя и радости, властвовали враги.

По улицам Балаганиума бродили чудовища. По ненаселенным пустошам острова Черного Яйца передвигался Легендарный Город Тысячи Врагов в полмили высотой, дом для десяти сотен монстров. На юго-западе Великая Голова превратилась в кучу обломков, разрушенная чудовищным существом, призванным из глубин Изабеллы. Члены Совета, которые встречались в ее башнях и писали законы для островов, чтобы те жили в мире, утонули или были погребены среди камней.

Все это время отряды Бабули Ветоши продолжали арестовывать тех, кто находился в списке Врагов Императрицы (а там были тысячи имен). Они направляли их в лагерь за горой Галигали, где создавался другой механизм, изобретенный Нефаури: Великий Стиратель Душ, который должен был прикончить каждого, кто когда-либо поднимал против нее голос или собирался сделать это в будущем, о чем говорили ее швеи-пророки.

В теле Бабули Ветоши оставалось всего два шипа, с которыми она, ее легионы и Буреход должны были разобраться. Одним был кричащий абсурд города Коммексо, где бесился Малыш. Другим — Двадцать Пятый Час.

Время Без Времени она оставила напоследок.

— В Коммексо, — пробормотала она.

Буреход услышал ее приказ. Передвигаясь на ногах из молний, опалявших землю дочерна или превращавших воды Изабеллы в пар, если он ставил их на морскую поверхность, корабль всей своей мощью развернулся к Пайону, где во мраке Полуночи вызывающе сиял огнями город Коммексо.

— Мистер Пикслер! Мистер Пикслер!

Щипцоверн постучал в дверь комнат Роджо Пикслера, сперва осторожно, а потом громко, костяшками всех пальцев.

— Пожалуйста, мистер Пикслер! Это срочно!

Он услышал, как за дверью по полированному мраморному полу передвигается что-то тяжелое. Наконец, из этого странного звука возник голос драгоценного гения Щипцоверна, творца изначального Малыша Коммексо Роджо Пикслера.

— Я прекрасно знаю о ситуации на улицах, Щипцоверн. Я выслал легионы Малышей-вояк, которые отважно там сражаются. Но требуется нечто более примитивное…

— Там огромный корабль длиной в милю, клянусь!

— Буреход? Да. Я вижу его на экранах.

— Это Бабуля Ветошь, мистер Пикслер. Она называет себя Императрицей всех островов.

До Щипцоверна доносился звук репортажей с улиц Коммексо, которые смотрел сейчас великий архитектор. Пикслер построил город благодаря богатству, полученному с помощью Малыша. Это стало работой истинного визионера — создание города вечных огней на Часе, чья тьма была глубока. Город стоял на трех ночи, но никто из живших на его ярких улицах ее не боялся. До сих пор.

— Вас не волнует, что эта женщина прибыла сюда на корабле, способном разрушить город?

— Она не станет этого делать.

— Она может убить все, что вы…

— И Малыша.

— Да.

— Не забывай о Малыше.

— Но до Малыша были вы, мистер Пикслер. Вы — создатель.

— Разве?

— Да… — сказал Щипцоверн, на этот раз не так уверенно. — Конечно, вы. Без вас… без вас ничего бы этого не было.

— А Малыш?

— Сэр. Вы были до Малыша. Отец приходит прежде сына.

— Да…

— Так что насчет города, сэр?

— Город, — казалось, он вспоминал слова, в которые раньше безоговорочно верил.

— Город Коммексо принадлежит Духу Малыша и всегда будет ему принадлежать.

— Хорошо, — с облегчением сказал Щипцоверн, поскольку гений, на которого он работал, не утратил понимания порядка вещей. — Так что же нам делать с Буреходом, сэр? Он висит над нами, и все его орудия смотрят на город. Вы ведь не хотите причинить Духу Малыша еще больший урон?

— Конечно, нет. Этот город должен стоять как завет мечтам о Малыше Коммексо.

— Хорошо, мистер Пикслер. И что мне делать?

— А что ты посоветуешь?

— Я?

— Да, доктор. Что бы ты посоветовал сделать ради города Малыша?

— Не думаю, что у нас есть выбор. Мы будем либо разрушены, либо сдадимся.

— Полагаешь, если я сдамся этой императрице, она может ко мне придти?

— Простите, сэр. О чем вы говорите?

— Я говорю, что если она хочет тотального владычества, для нее это будет удачный маневр, разве не так? Мое бесценное тело в обмен на безопасность города.