— Мистиф, — внезапно произнес Таско.

— Да.

— Ага. Так ты нездешний?

— Да.

— Из Изорддеррекса?

— Нет.

— Ну что ж, хоть это хорошо. А то столько незнакомцев, и все за одну ночь. Что это нам сулит?

— Еще кто-то пришел? — спросил Эфрит.

— Послушай… — сказал Таско, устремив взор через долину по направлению к черным склонам. — Неужели ты не слышишь шум машин?

— Нет. Только ветер.

В ответ Таско подхватил мальчика и уже в физическом смысле направил его в сторону источника звука.

— А теперь слушай! — сказал он яростно.

Ветер донес еле слышный шум, который мог бы оказаться отдаленным громом, если бы не был постоянным. Источник его, без сомнения, находился не в деревне, да и не похоже было, что в холмах ведутся земляные работы. Это был звук работавших в ночи двигателей.

— Они едут к долине.

Эфрит издал радостный клич, который был прерван Таско, резко хлопнувшим ладонью ему по губам.

— Чего ты так радуешься, дитя? — спросил он. — Ты что, не знаешь, что такое страх? Да, наверное, действительно не знаешь. Ну что ж, учись бояться. — Он сжал Эфрита так крепко, что мальчик стал брыкаться, пытаясь высвободиться. — Эти машины едут из Изорддеррекса. От Автарха. Теперь понимаешь?

Наконец он отпустил Эфрита, и тот попятился от него, испугавшись самого Таско уж никак не меньше, чем едущих где-то далеко машин. Таско отхаркался и сплюнул комок мокроты в направлении звука.

— Может быть, они минуют нас, — сказал он. — Они могут поехать и другими долинами. Им не обязательно ехать через нашу. — Он снова сплюнул. — Ладно, нет никакого смысла здесь стоять. Чему быть, того не миновать. — Он повернулся к Эфриту. — Прости меня, если я был груб с тобой, мальчик, — сказал он. — Но я услышал эти машины. Они точно такие же, как и те, что истребили мой народ. Поверь мне, их не стоит приветствовать радостными возгласами. Понял?

— Да, — сказал Эфрит, но Пай усомнился в искренности его ответа. Перспектива прибытия этих грохочущих штук наполняла мальчишку не ужасом, а только возбуждением.

— Так скажи мне, что тебе нужно, мистиф, — сказал Таско, начиная спускаться с холма. — Ты ведь взобрался на этот холм не для того, чтобы посмотреть на звезды? Или все-таки для этого? Ты влюблен?

Эфрит захихикал в темноте у них за спиной.

— Даже если бы это было правдой, я все равно бы не стал об этом говорить, — ответил Пай.

— Так в чем же дело?

— Я приехал сюда с другом из… далеких мест, и наш автомобиль скоро откажет. Нам нужно обменять его на животных.

— Куда вы направляетесь?

— В горы.

— Вы подготовились к этому путешествию?

— Нет. Но мы займемся этим.

— Чем раньше вы уйдете из долины, тем безопаснее для нас, я думаю. Одни незнакомцы притягивают других.

— Вы поможете нам?

— Вот что я предлагаю, — сказал Таско. — Если вы покинете Беатрикс прямо сейчас, я позабочусь, чтобы вы получили запасы и двух доки. Но вы должны поторопиться, мистиф.

— Я понимаю.

— Если вы уедете прямо сейчас, может быть, машины пройдут мимо.

Без проводника Миляга вскоре заблудился на погруженном во мрак холме. Но вместо того чтобы повернуть назад и подождать Пая в Беатриксе, он продолжал ползти вверх, надеясь, что с вершины откроется красивый вид, и ветер прочистит ему мозги. Прохладный ветер, величественная панорама. Впереди хребет за хребтом терялся в туманной дали, и наиболее удаленные вершины были так высоки, что он засомневался, сможет ли Пятый Доминион похвастаться столь же высокими горами. Позади него среди расплывчатых силуэтов холмов виднелся лес, сквозь который они проезжали.

И вновь ему захотелось, чтобы у него была с собой карта территории, по которой можно было бы оценить масштаб предпринимаемого ими путешествия. Он попытался запечатлеть пейзаж в своем сознании, сделать нечто вроде наброска для полотна с изображением уходящих вдаль гор, холмов и долины. Но открывшееся перед ним зрелище подавило его попытку превратить его в символы, ограничить его и повесить в рамку. Он отказался от своего намерения и снова обратил свой взор к Джокалайлау. Но прежде чем подняться наверх, взгляд его задержался на склонах соседнего холма. Он неожиданно осознал, какой удивительной симметрией обладает долина: холмы поднимались на одну и ту же высоту слева и справа. Он стал вглядываться в склоны холма напротив. Разумеется, поиски следов жизни на таком расстоянии были абсурдным занятием, но чем пристальнее он изучал лицо холма, тем сильнее овладевала им уверенность, что перед ним — темное зеркало и кто-то, пока невидимый, изучает скрывающие его тени в поисках следов его пребывания там. Сначала эта мысль заинтриговала его, но вскоре он почувствовал испуг. Прохлада, овевавшая кожу, пробралась и в его внутренности. Его начал бить озноб. Он боялся пошевелиться, так как этот, другой, кто бы он ни был, мог заметить его, а заметив — причинить ужасное зло. Долгое время он стоял неподвижно. Ветер налетал на него резкими порывами и приносил с собою звуки, которые он различил только сейчас. Грохот движущейся техники, жалобный вой некормленых животных, рыдания. Эти звуки и наблюдатель с противоположного, зеркального холма были как-то связаны друг с другом, он знал это. Тот, другой, пришел не в одиночку. У него были машины и звери. Он нес слезы.

Когда холод пробрал его до костей, он услышал, как Пай-о-па зовет его снизу. Он взмолился о том, чтобы ветер не переменился и не отнес этот зов, а вместе с ним и сведения о его местонахождении в направлении наблюдателя. Пай продолжал звать его, и голос его звучал все ближе и ближе. Он пережил пять ужасных минут этой пытки, и тело его разрывалось от противоположных желаний: часть его отчаянно желала, чтобы Пай оказался рядом, обнял его, сказал ему, что овладевший им страх просто нелеп; другая часть его была в ужасе от мысли, что Пай найдет его и тем самым выдаст его местонахождение существу с противоположного холма. В конце концов мистиф отказался от своих поисков и удалился на безопасные улицы Беатрикса.