— Иди с ним.

Охранник подошел к Х.Г. и повел его прочь. Капитан помедлил только затем, чтобы пробормотать едва слышно:

— Ну, кто умница, Сидней? — А затем последовал за ними. Двор опять был пуст. Оставались лишь лунный свет и карта мира.

Ванесса подождала, пока замер самый последний звук, и затем, выскользнув из укрытия, отправилась тем же путем, что и удалившаяся охрана. В конечном счете она оказалась в том месте, которое смутно помнила по прогулке с Джиллемо. Воодушевленная, она заторопилась по проходу, и тот вывел ее во двор, где находилась Наша Леди с Электрическими Глазами. Ванесса прокралась вдоль стены, нырнула, чтобы не попасть в поле зрения статуи, и в конце концов вынырнула перед воротами. Они действительно были открыты. Как утверждал старик во время их первой встречи, охрана не была хоть сколько-нибудь надежной. И она поблагодарила за это Бога.

Когда Ванесса побежала к воротам, то услышала скрип ботинок по гравию и, оглянувшись через плечо, увидела Капитана, шагнувшего из-за дерева с винтовкой в руке.

— Немного шоколада, миссис Джейн? — спросил мистер Клейн.

— Это психушка, — сказала она после того, как ее проводили в комнату для допросов. — Психушка, ни больше и не меньше. У вас нет никакого права держать меня здесь.

Он не обратил внимания на ее жалобы.

— Вы говорили с Гоммом, — произнес Клейн, — а тот — с вами.

— А если и так?

— Что он вам сказал?

— Я спрашиваю — ну и что, если так?

— А я спрашиваю: что он вам сказал? — взревел Клейн. Она и не предполагала, что он на такое способен. — Я хочу знать, миссис Джейн.

Она вдруг обнаружила, что, вопреки собственному желанию, дрожит из-за его вспышки.

— Он молол всякую чепуху, — ответила Ванесса. — Он безумен. Думаю, вы все безумны.

— Какую чепуху он вам рассказывал?

— Всякий вздор.

— Мне бы хотелось знать, миссис Джейн, — сказал Клейн. Ярость его поубавилась. — Посмешите и меня.

— Сказал, что здесь работает что-то вроде комитета, который решает вопросы мировой политики. Что он один из членов этого комитета. Вот так. Никакого смысла.

— и…

— И я предложила ему выбросить все это из головы.

Мистер Клейн выдавал улыбку.

— Конечно, совершеннейшая фантастика, — сказал он.

— Разумеется, — ответила Ванесса. — Господи, не обращайтесь со мной так, будто я слабоумная, мистер Клейн. Я взрослая женщина…

— Мистер Гомм…

— Он сказал, что был профессором.

— Еще одна галлюцинация. Мистер Гомм — параноидальный шизофреник. Он может оказаться чрезвычайно опасным, если такая возможность представится. Вам сильно повезло.

— А другие?

— Другие?

— Он не один. Я их слышала. Они все шизофреники?

Клейн вздохнул.

— Они все сошли с ума, хотя состояние их различно. И в свое время, несмотря на нынешнее благоприятное впечатление от них, они все были убийцами. — Он остановился, чтобы дать впитаться информации. — Некоторые из них убивали многократно. Вот почему существует это уединенное местечко. Вот почему служащие вооружены…

Ванесса открыла рот, чтобы спросить, почему надо переодеваться в монашек, но Клейн не собирался дать ей такой возможности.

— Поверьте, насколько вас раздражает то, что вас здесь удерживают, настолько и мне это неудобно, — сказал он.

— Тогда отпустите меня.

— Когда мое расследование будет завершено, — ответил он. — А пока ваше содействие будет оценено. Если мистер Гомм, либо кто-то иной из пациентов попытаются втянуть вас в то или другое предприятие, пожалуйста, сообщите мне немедленно. Вы сделаете это?

— Я полагаю…

— И, пожалуйста, воздержитесь от попыток бежать. Следующая может оказаться роковой.

— Я бы хотела спросить…

— Завтра. Может быть, завтра, — сказал мистер Клейн и, вставая, посмотрел на часы. — Теперь — спать.

Сон отказался прийти к ней, и она рассуждала сама с собой какой из всех путей правды, лежащих перед ней, самый маловероятный. Дано было несколько — Гоммом, Клейном, ее собственным разумом. Соблазнительно неправдоподобны были все. Все, словно тропа, по которой она сюда пришла, не объясняли, куда ведут. Конечно, она страдала от последствий своего своеволия, проследовав этой дорогой — здесь она оказалась утомленная, разгромленная, запертая, с минимальной надеждой на побег. Но своеволие было ее натурой, возможно, как сказал однажды Рональд, единственным бесспорным фактом, ее характеризующим. Если теперь она отринет этот инстинкт, несмотря на все, к чему тот привел, она пропала. Ванесса лежала без сна, взвешивая в уме разные варианты. К утру она решилась.

Она ждала весь день, надеясь, что придет Гомм, но и не удивилась, когда тот не появился. Вполне вероятно, события предыдущего вечера ввергли его в такие неприятности, что он никак не мог высвободиться. Однако она не была предоставлена самой себе. Джиллемо приходил и уходил — с едой, питьем, а в середине дня и с игральными картами. Она довольно быстро поняла, в чем суть покера с пятью картами, и они провели час или два, играя, пока воздух не наполнился криками, доносящимися со двора, где обитатели бедлама устраивали скачки лягушек.