— Ладно. — Байрон повернулся к Гарри. — Значит, вы да я. Десяточку одолжите?

Гарри выдал ему деньги, ключи от входной двери, заказал жареные пончики и пиво, и Байрон удалился. Только после его ухода Гарри пожалел, что не уговорил поэта еще ненадолго потерпеть муки голода. Без него в кабинете стало мучительно тихо. Сванн в кресле за его столом, засыпающий Валентин в кресле напротив. Тишина пробудила воспоминание о последней страшной ночи в доме Ломаксов. Тогда раненный отцом Гессе демонический любовник Мими, пройдя сквозь стены, на время улизнул, и они бесконечно долго ждали в полной уверенности, что он вернется, и в полной неизвестности, когда и как это произойдет. Так просидели они шесть часов — тишину порой прерывали лишь смех или бессвязная болтовня Мими. Первым признаком возвращения любовника стал запах свежих экскрементов, а затем раздался крик Мими: «Содомит!» — когда отец Гессе наконец уступил соблазну, который его вера так долго запрещала ему. Дальше не было тишины, только крики Гессе и мольба Гарри о забвении. Но его мольбу не услышали.

Ему казалось, он и сейчас слышит дьявольский голос, его требования, его завлекающие призывы. Нет, нет, это всего лишь Валентин: его голова металась по спинке кресла в забытьи. Внезапно он вскочил с кресла и прошептал:

— Сванн!

Из его широко раскрытых сверкающих глаз, устремленных на сидящее в кресле тело иллюзиониста, хлынули слезы.

— Он умер, — всхлипнул Валентин, будто во сне запамятовал о горестном факте. — Я не уберег его, д'Амур, и это его убило. Всему виной моя небрежность!

— Сейчас вы делаете для него самое лучшее, на что способны, — попытался успокоить Гарри, хотя знал, что слова — утешение слабое — Мало кто может похвастаться таким верным другом.

— Я никогда не был ему другом, — покачал головой Валентин, не отрывая наполненных слезами глаз от трупа. — И все надеялся: придет день, когда он полностью доверится мне. Но он не доверился.

— Почему?

— Он вообще никому не доверял. Положение не позволяло. — Тыльной стороной ладони Валентин вытер слезы.

— Может быть, — предложил Гарри, — сейчас самое время рассказать мне обо всем?

— Если хотите.

— Хочу.

— Что ж, хорошо, — вздохнул Валентин. — Тридцать два года назад Сванн заключил сделку с бездной. Он согласился быть ее посланником, если, в свою очередь, ему даруют магию.

— Магию?

— Способность творить чудеса. Трансформация материи. Приворот душ. Даже изгнание Бога.

— Это вы называете чудесами?

— Все гораздо сложнее, чем вы думаете, — ответил Валентин.

— Так Сванн был настоящим магом?

— Вне всяких сомнений.

— Тогда почему же он не пользовался своим могуществом?

— Пользовался, — сказал Валентин. — Каждый вечер. На каждом представлении.

— Не понимаю, — озадаченно проговорил Гарри.

— Все, что Князь токи предлагает человечеству, не стоит и ломаного гроша, — сказал Валентин. — Иначе он бы ничего не предлагал. Сванн не догадывался об этом, когда заключил первую сделку. Он узнал позже. Чудеса бесполезны. Чудеса отвлекают от истинных интересов и забот. Они — лишь риторика, театр.

— А что есть истинные интересы?

— Вам это известно лучше, чем мне, — ответил Валентин. — Возможно, дружба? Любознательность? Разумеется, это не имеет никакого отношения к тому случаю, когда вода обращается в вино или Лазарю даруют еще один год жизни.

Гарри видел в этом истину, но не причину, приведшую мага на Бродвей. Можно было и не спрашивать. Валентин просто освежил факты, а короткий рассказ осушил его глаза — ушли слезы, и в чертах лица появилось оживление.

— Сванн быстро осознал, что он продал душу за чечевичную похлебку, — пояснил Валентин. — А когда осознал, впал в отчаяние. По крайней мере поначалу. Затем принялся строить планы отмщения.

— Каким образом он собирался мстить?

— Например, тратить впустую темные силы. Применять магию, которой так кичится бездна, для тривиальных фокусов, тем самым приуменьшая ее могущество. Как вы уже убедились, то был акт героического своенравия и упрямства. Всякий раз, когда трюк Сванна объясняли ловкостью рук, это чувствительно задевало бездну.

— Почему же бездна не убила его? — спросил Гарри.

— О, она пыталась. Много раз. Но у Сванна имелись союзники. Агенты во вражеском стане вовремя предупреждали его. В течение нескольких лет ему удавалось избегать возмездия.

— До вчерашнего дня?

— До вчерашнего дня. — Валентин вздохнул. — Он был беспечен, да и я тоже. Теперь он мертв, и у пособников бездны руки чешутся завладеть его телом.

— Ясно.

— Нельзя, однако, утверждать, что мы абсолютно не подготовились к этому случаю. Он принес свои извинения Небесам, и я смею надеяться, что ему простят прегрешения. Молитесь, чтобы было так. Под угрозой спасение не одного только Сванна.

— Ваше тоже?

— Всех нас, кто любил его, — отвечал Валентин. — Если мы сумеем уничтожить его физические останки прежде, чем бездна завладеет ими, нам, возможно, удастся избежать последствий его сделки.