— Может быть. Но почему все сходится? Почему ни твоя мать, ни моя никогда не говорили нам про отцов?

— Вот это и надо выяснить.

— Как?

— Спросить у твоей мамы.

— Я пробовала.

— И что?

— Она велела мне не приближаться к тебе. Даже не думать о тебе… — Пока они разговаривали, ее слезы высохли. При мыслях о матери они потекли снова. — … А я не могу, — закончила она, обращаясь за помощью к тому, о ком ей запрещено думать.

Глядя на нее, Хови вдруг снова захотелось стать «святой простотой», как назвал его Лем. Примкнуть к блаженному стану детей, зверей и дурачков. Обнимать ее, целовать и забыть о том, что она может оказаться его сестрой.

— Наверное, мне лучше идти, — сказала она, словно услышала его мысли. — Мама хочет, чтобы я позвала пастора.

— Он прочтет пару молитв, и я уеду — так, что ли?

— Это нечестно.

— Побудь со мной еще, — стал он уговаривать. — Не нужно разговаривать. Не нужно ничего делать. Просто останься.

— Я устала.

— Тогда ляжем спать.

Он протянул руку и осторожно коснулся ее лица.

— Мы оба мало спали прошлой ночью. Вздохнув, она кивнула.

— Может, все прояснится само собой.

— Хорошо бы.

Он извинился и вышел по малой нужде в уборную. Когда он вернулся, она уже сняла туфли и растянулась на постели.

— А для двоих места хватит? — спросил он. Она пробормотала:

— Да.

Тогда он лег рядом, стараясь не думать о том, чем они могли бы заниматься на этих простынях. Она опять вздохнула.

— Все будет хорошо, — сказал он. — Спи.

Когда Грилло вернулся в лес, большая часть публики, собравшейся на последнее шоу Бадди Вэнса, уже разошлась. Очевидно, они решили, что представление не стоит того, чтобы столько ждать. Стражи порядка смогли наконец вздохнуть спокойнее. Грилло перешагнул через веревку, подошел к полицейскому, который руководил операцией, и представился.

— Мне, в общем, и рассказывать нечего, — говорил полицейский. — Мы уже четыре раза спускали туда скалолазов, но бог знает, когда его удастся найти. Хочкис говорит, там внизу какие-то реки. Так что труп, может быть, давно уплыл в океан.

— Вы будете работать и ночью?

— Похоже на то. — Полицейский поглядел на часы. — До заката еще часа четыре. Потом включим прожекторы.

— А раньше эти пещеры кто-нибудь изучал? Есть карта?

— Понятия не имею. Спросите лучше у Хочкиса. Вон он, в черном.

Грилло снова представился. Хочкис оказался высоким, мрачным, очень худым человеком.

— Мне сказали, вы специалист по пещерам, — польстил Грилло.

— По необходимости. — Взгляд Хочкиса, скользивший за спиной Грилло, не задержался на репортере даже на мгновение. — Просто остальные вообще ничего о них не знают. То, что под нами… Люди об этом не думают.

— А вы?

— А я думаю.

— Вы это изучали?

— Как любитель, — ответил Хочкис. — Порой вдруг чем-то увлекаешься. Лично я увлекся пещерами.

— Вы туда когда-нибудь спускались?

Хочкис на этот раз смотрел на Грилло целых две секунды, прежде чем сказать:

— До сегодняшнего утра эти пещеры были запечатаны, мистер Грилло. И я сам запечатал их много лет назад. Они были и остаются опасными для невинных душ.

«Невинных, — отметил Грилло. — Странное слово».

— Полицейский, с которым я говорил…

— Спилмонт.

— Ну да. Он сказал, что там есть подземные реки.

— Там целый мир, мистер Грилло, о котором мы практически ничего не знаем. Он все время меняется. Конечно, там есть и реки, но есть и еще кое-что. Там живут твари, никогда не видевшие солнца.

— Звучит мрачно.

— Они приспособились. Как все мы приспосабливаемся. Они живут внутри своих границ. В конце концов, все мы живем на плотине, готовой прорваться. И мы к этому тоже приспособились.

— Я стараюсь об этом не думать.

— Это ваш выбор.

— А ваш?

Хочкис натянуто улыбнулся, его глаза сузились.

— Несколько лет назад я хотел уехать из Гроува. Он вызывал у меня… неприятные воспоминания.

— Но вы остались.

— Я понял, что я сам — это то, к чему я приспособился, — последовал ответ. — Я уеду, только когда исчезнет город.

— Что?

— Паломо-Гроув построен на плохом месте. Земля у нас под ногами кажется твердой, но она подвижна.

— Так вы хотите сказать, что город может отправиться вслед за Бадди Вэнсом?

— Можете меня цитировать, только не называйте мое имя.

— Договорились.

— Вы узнали все, что хотели?

— Более чем достаточно.

— Не бывает «достаточно», — заключил Хочкис. — Не может быть «достаточно» плохих новостей. Вы извините меня?..

Вокруг расщелины стало заметно оживление. Закончив рассказ сентенцией, которой позавидовал бы любой комик, Хочкис поспешил к поднятию останков Бадди Вэнса.