Запыхавшийся Феликссон не отступал и вышел, наконец, к арке в два его роста высотой. Киновит уже прошел внутрь и удивился, что на пороге его не встретила охрана — по крайней мере, глаза его ничего не приметили. Феликссон последовал за хозяином, склонив голову так низко, что не мог видеть комнату, в которую его завел повелитель. Он рискнул поднять глаза и увидел, что они находятся в обширном куполе высотой в самое меньшее двести футов, хотя при таком беглом осмотре сложно было сказать наверняка. Помещение изваяли из белого мрамора, и камень пронзал голые стопы калеки ледяным холодом. Феликссон изо всех сил старался не шуметь, но купол подхватывал любые, даже самые тихие звуки, и они эхом носились по помещению, в конечном итоге присоединялись к сборищу шепота, шагов и тихого плача, стелющихся по полу в дальнем конце купола, точно скорбные нечистоты.

— Дальше можете не идти, — послышались чьи-то слова, которые тут же разлетелись вокруг тысячью затухающих эхо.

С центра зала дохнуло нестерпимым жаром. Единственным объектом в круглом помещении был трон таких необычных пропорций, что для него следовало бы придумать более подходящее слово. Он состоял из монолитных металлических плит толщиной в девять-десять дюймов: одна являла собой высокую спинку, другая — сиденье, еще две — подлокотники, и еще одна лежала параллельно подлокотникам, сразу под сиденьем.

Горючие газы вырывались из шести длинных, широких труб. Две из них высились по бокам трона и еще две виднелись прямо под ним. Они пылали васильковыми огнями, сердцевины которых разгорелись до слепящей белизны, испещренной красными точечками. Пламя высоко вздымалось над троном, слетаясь в огненную колонну высотой футов десять, если не больше. По куполу концентрическими кругами расходились отверстия, в каждом из которых были вмонтированы мощные ветряки, вытягивавшие излишки жара — если бы не они, зной в помещении стоял бы смертельный. Беломраморный свод над троном покрывала чёрная копоть.

Сам трон был раскалён буквально добела, и на нём в церемонной позе сидело существо, чьё безразличие к пламени подарило ему подобающее прозвище — Неснедаемый. О нём говорили лишь шёпотом. Какого бы цвета ни было его тело, оно давно почернело от жара. Его одежда и обувь (если он их когда-то носил), как и жезл власти (если он когда-то его держал), сгорели. Также его тело, лицо и голова лишились всех волос. Однако всё остальное — кожа, плоть и кости — каким-то образом осталось нетронутым.

Жрец Ада замер на месте. Феликссон последовал его примеру и, пускай ему никто этого не приказал, опустился на колени.

— Киновит, знаешь ли ты, зачем тебя вызвали?

— Нет.

— Подойди ближе. Дай мне рассмотреть твоё лицо.

Не выказывая ни малейшего беспокойства о вулканическом жаре, киновит приблизился к трону и остановился на расстоянии в шесть шагов. Даже если демону и было некомфортно, виду он не подал.

— Киновит, расскажи мне о магии, — молвил Неснедаемый голосом, подобным шуму пламени — ровным и чистым, за исключением мерцающих алых точек в его ядре.

— Это изобретение человека, мой Государь. Ещё одно его творение, разработанное с целью приблизиться к божественности.

— Тогда почему оно тебя так интересует? — прозвучал вопрос одного из присутствующих.

Из теней позади трона Неснедаемого появился Настоятель киновитского ордена. Он приближался к ним в медленном, церемониальном темпе, выкрикивая на ходу порицания. В руках он держал жезл Высшего Союза, сработанный под пастушеский посох с крюком. За спиной Настоятеля называли Ящеркой — прозвище он заслужил за бесчисленные, инкрустированные драгоценными камнями серебряные чешуйки, который были приколочены ко всем видимым участкам его плоти. Считалось, что они покрывали всё его тело.

— Жрец, мы нашли твои книги. Похабные тома отчаянных человеческих потуг. Это ересь. Ты — часть Ордена, — говорил Настоятель. — И ты в ответе лишь перед их законами. Почему ты хранил секреты?

— Я знаю…

— Ничего ты не знаешь! — крикнул Настоятель, стукнув посохом по холодному мрамору, и уши киновита пронзило страшным грохотом. — Киновитам надлежит действовать в рамках системы. Тебе же, очевидно, больше по нраву действовать вне её пределов. С этого мгновения ты изгнан из Ордена.

— Да будет так.

— Лично я приказал бы тебя казнить, — не унимался Настоятель. — Но окончательное решение за Неснедаемым…

— … и я не вижу наказания в казни, — сказал Неснедаемый. — Ноге твоей больше не ступать на монастырскую землю. Твоё имущество конфисковано. Ты изгнан в Ров. Что там с тобой случится — не моя забота.

— Спасибо, — ответил Жрец Ада.

Он поклонился, развернулся и направился к арочному выходу. Не проронив больше ни слова, он и его слуга вышли из купола и начали долгий спуск вниз.