– Ах ты, сука рыжая! Благодари небо, что хозяин приказал тебя пока не калечить. Но я тебе устрою прогулку. – Он осклабился и злобно сверкнул глазами. – Переживаешь за недоноска? Ну так неси его на себе! Кишка тонка?

– Руки развяжи – понесу.

Эрл и Дикус заржали в два горла, потом перевязали Лале веревку на пояс и ехидно комментировали ее попытки взять Тика на руки поудобнее. Он не сопротивлялся. Измученный мальчишка молчал, глаза его были колючими, и Лала снова безуспешно попыталась понять, откуда же ей знаком этот взгляд.

Ждать ночного привала пришлось долго. Жестокие охотники за людьми очень бережно относились к лошадям, не гнали, не били, выбирали хорошую дорогу, поэтому кони бодро шагали под лунным светом и совсем не выглядели усталыми. Возможно, Эрл хотел измотать пленников, но Лала никогда еще не чувствовала себя такой собранной и сильной. Да, они удалялись от Этолы, но из разговора охотников она поняла, что на резвых скакунах до порта не более двух суток. Нужно всего лишь избавиться от хозяйских ищеек и взять коней.

И тут в голове у нее стали появляться странные картинки: убить человека можно, не только вырвав зубами у него из шеи артерию, но и задушить, ударить в нужное место на голове, зарезать, отравить, столкнуть с высоты, утопить, четвертовать и подождать, пока истечет кровью… От неожиданности Лала так вцепилась в задремавшего Тика, что тот охнул и проснулся. Она растянула запекшиеся губы в улыбке. Картинки в голове поменялись: бурное море, силуэты кораблей, чайки, штормовое небо, дельфины, жаренная на огне рыба, стук золотых монет по деревянному дну сундука. Лала оторопела и остановилась. Веревка натянулась и больно дернула ее, но Лала почти не почувствовала этого.

Мысли. Она видит очертания мыслей тех, кто рядом! Про убийства думал, конечно же, Эрл – Лала как раз шла за ним и смотрела ему в спину. А потом были мысли Тика. Но не успела Лала собраться и обдумать, что делать с новым умением, как Эрл повернул коня в лес.

На маленькой полянке, что не больше замковой кладовой, расположился покосившийся шалаш, знавший лучшие времена. Рядом с ним бормотал невидимый ручей, по берегам которого пестрели цветы. Густые ели надежно скрывали шалаш и полянку от случайных взглядов. Чудесное место, если бы не обстоятельства.

Охотники грубыми тычками опрокинули пленников на траву и привязали к дереву. Потом расседлали коней, напоили их, растерли спины, задали корм. Пока они разводили костер и готовили ужин, Лала с Тиком сидели под могучей елью, почти с наслаждением опершись о замшелый ствол. Мальчик зашептал:

– Ну, что ты придумала?

– Ничего пока. Но утром мы поедем с тобой обратно. Верхом.

– А они? – Тик покосился на охотников.

– Они останутся здесь, – уверенно ответила Лала.

– Ты их… убьешь?

– Эрл должен умереть. Ты не знаешь, что он за человек.

– А второй?

– Дикус тоже не ангел, но он хотя бы не наслаждается болью других. Мне на него плевать, только он нас не отпустит.

– Ты вообще ничего не боишься? – недоверчиво и вместе с тем уважительно спросил Тик.

– Нет. – Лала даже не задумалась над ответом.

– Какая ты… странная…

– Обычно меня зовут длинной уродиной. Странная звучит лучше.

– Госпожа Лала, ты очень красивая.

– Ну тебя!

– Правда-правда! – горячо прошептал Тик. – Просто ты этого не знаешь.

– Хватит болтовни, давай лучше мы с тобой…

Лала не договорила, вместо слов Тик услышал сдавленный выдох. Лала смотрела мимо него. Он съежился и медленно обернулся: по прошлогодней хвое ползла небольшая змея. Тик перевел глаза на Лалу и недоверчиво хмыкнул:

– Ты чего? Это же просто гадючка, от ее укуса не умрешь. Да и не нужны мы ей.

Лала выпустила застрявший в груди воздух только тогда, когда змея ушуршала прочь:

– Боюсь змей.

– Ты? Змей?

Он прыснул, но тут же замолчал – к ним подошли охотники проверить веревки. Тик, облизывая потрескавшиеся кровящие губы, сказал:

– Благородные господа, дайте нам напиться!

– Не сдохнешь.

– Эрл, ну что ты за скотина! Он ребенок совсем! – Лала с такой ненавистью посмотрела на охотника, что тот поежился.

– Не свети мне своими уродскими глазами, чертово отродье! Выколю!

– А хозяин потом тебе выколет! – огрызнулась она.