Бесшумный слуга оставил на столе небольшой поднос и, повинуясь движению бровей Лириша, наклонился к хозяину, внимательно выслушал сказанное на ухо и так же тихо исчез.

Утренняя трапеза главы города оказалась намного проще, чем у Смотрителя Маяка. Вернее, не такой изобильной. Зато Лала поняла, почему от Лириша всегда пахнет ягодами хуш. В изящной серебряной чашке благоухала густая патока для обмакивания лепешек. Лакомство приготовили из сока этих ягод, смешанного с нектаром и мякотью незнакомых фруктов. Вкус ее поразил Лалу так, что Лириш не выдержал и рассмеялся над ее ошарашенным видом:

– Да, редкое яство. Я бы очень удивился, если бы оно было тебе знакомо.

– Что это?

– Лиюль. Секретный рецепт бывшего повара бывшего главы Управы. Приятно, и ум бодрит.

– Но почему секретный? Это же такое… такое… – Лала не могла подобрать слов.

– Ну… должно же быть у простого ашайна что-то, недоступное мастерам. Это справедливо.

– Это ты-то простой? – хихикнула Лала.

Они ели и смеялись по пустякам, как давние добрые друзья, ни о чем серьезном не заговаривая. Но не успел закончиться лиюль, слуга Лириша вернулся и с поклоном передал ему толстый свиток.

Лицо главы Управы мгновенно растеряло все смешливые морщинки. Он резко развернул свиток, из которого выпало несколько более тонких. Взял один, вчитался. Отбросил на стол, взял другой. Лала молча следила за ним.

– Вот! – довольно выдохнул Лириш и расправил свиток, отодвинув блюдо. – Расход шулартов перед той, давней Хворью был выше обычного, как и перед той, когда чуть не погиб Мастер Шай. Полагаю, если Мастер Ошид продолжает исполнять свои обязанности, то и сейчас в его записях, что у него при себе, будет отмечен перерасход. Только что нам это дает?

– Хотя бы то, что Хворь приходит, когда ашайны тратят слишком много самоцветов, – ответила Лала.

– Недостаток восполняют очень и очень быстро, – парировал он. – Возможно, до начала Хвори.

– То есть убивают еще больше людей?

– Ну зачем сразу людей. Дромы и козы тоже годятся. Если случается резкая надобность в шулартах, не всегда можно найти ашайна, готового к встрече с Пустыней. Смерти согласовываются. Удивительно, что я тебе это рассказываю, а не наоборот!

Лала встала и беспокойно заходила по комнате, поглаживая Тика, которому передалось возбуждение хозяйки.

– Мне кажется… Нет, я остро чувствую вот здесь, – она приложила ладонь к животу, – что шуларты и новые смерти связаны с Хворью.

– И никто за сотни лет до этого не додумался, а приехала из-за моря потерянная дочь Пустыни и все сразу объяснила. – Сарказм сделал лицо Лириша неприятным.

– Не все. Но если я права, то чем больше будут тратить самоцветы, тем чаще будут Хвори. И в конце концов ашайнов тут не останется.

– Хватит мельтешить! – Лириш встал. – Хвори терзают Пустыню многие века. И ничего, ашайны не кончились. У нас сейчас другая забота – отщепенцы Совета.

– А где я могу узнать про все Хвори, какие они были, сколько длились? – Лала хоть и остановилась после окрика Лириша, но смотрела как сквозь него, прислушиваясь к морозному вихрю в животе.

– В архиве Управы. Я пущу тебя туда с одним условием.

Она подняла брови в немом вопросе, ожидая чего угодно.

– Все, что узнаешь, говоришь только мне, – сказал Лириш не терпящим возражений тоном.

– Всего лишь? – обрадовалась Лала. – Да, конечно!

– Не трать там слишком много времени. И пять Советов не разберутся сейчас, как сохранить порядок в городе и в то же время его изменить. Мне дорога каждая думающая голова. Тебя проводят. А я попозже загляну.

Архив Шулая занимал почти весь небольшой купол, спрятавшийся в тени деревьев за управой. Хромой неразговорчивый хранитель провел Лалу в полутемное помещение, уставленное сундуками и шкафами из необычного полосатого дерева. Слабый запах был ей смутно знаком. Кажется, ларец Мастера Шая вырезан из такой же древесины.

– Самый дальний от тебя сундук хранит самые первые записи обо всем, что случалось в пустыне и оазисах. Чем ближе, тем новее. В шкафах найдешь все про Шулай. Так же чем дальше, тем старше, – монотонно и не очень приветливо сообщил хранитель.

Он был стар и, судя по всему, болен. Слезящиеся глаза, одышка и рваный кашель подсказывали Лале, что у него мог быть грудной хрипец, но она пока не решалась советовать. Вместо этого спросила:

– А можно мне бумагу, вдруг не запомню всего?

– Принесу вместе с питьем.

– Благодарю, не нужно питья.

– Нужно. – Он уже похромал к выходу.

Хранителя не было довольно долго. Лала успела осмотреться и даже открыть первый сундук, аккуратно набитый свитками. Каждый свиток был перекручен толстой цветной бечевкой с печатью. Судя по невесомой пыли, этот сундук не трогали очень давно. Лала сделала глубокий вдох, чтобы понять, чем же пахнет древность, но не поняла. Вместо этого она резко и сильно закашлялась и не могла остановиться до тех пор, пока ее не хлопнул по спине вернувшийся хранитель. Он безучастно протянул ей кувшин.