– Где новенькие?

– Внизу, как обычно...
– лепечет перепуганный вусмерть Лева.

Вместе с Константином спускаемся на минус второй этаж и направляемся к небольшому залу, в котором кастинги обычно проводятся.

Мое сердце через раз бьется, потому что если Адам уехал с ребятами, то нет у меня больше брата. Там живых никого.

Толкаю от себя двухстворчатую дверь и захожу в овальное помещение с приглушенным светом и пилоном в центре.

– Ебать...
– выдыхаю, зарываясь пятерней в волосы.

Сидя на диване с широко расставленными ногами, он смотрит, как какая-то блондинка ртом полирует его член.

– Остался.
– вздыхает Костя облегченно.

– Будь благословен его хуй.
– договариваю я и иду в сторону дивана.

– Какого хрена?!
– возмущается брат, заметив нас.
– Я работаю.

Я клянусь, я памятник его херу поставлю. В рост самого Адама.

– Наших на трассе расстреляли. Поехали.

– Блядь!

Отталкивает белокурую голову от паха, подскакивает и, матерясь, пытается уложить в штаны свой стояк.

– Живы?!

– Вряд ли. На связь не выходят.
– говорит Костя.
– Мне менты позвонили.

Объявляю сбор, и мы с братом поднимаемся наверх. Молча экипируемся, проверяем оружие и надеваем броники.

Адам собран и сосредоточен, а я, глядя на него, нервную дрожь унять не могу.

Он должен был ехать с ними.

– Пень трухлявый.
– бормочет брат со злостью, усаживаясь на заднее сидение джипа.
– Я думал, он успокоится. Я был уверен!..

Сегодня сорок дней, как мы убрали Марата. Мы пасли его год. Год, сука, каждый шаг, каждый день, каждое его слово и действие.

Ублюдки настолько расслабились и распоясались, что позволяли себе срать под нашими дверями. Младший Турок разве что на каждом углу не орал, что Лютые дрищут только от одного звука его имени.

Мы молчали, делали вид, что хаваем, и ждали. Внедрили информатора, даже шлюху под Марата подложили. Спланировали и сыграли как по нотам. Машина Маратика потеряла управление и слетела в утес. Шансов не было, а поскольку в крови Турка обнаружили все, что можно было обнаружить в крови конченного наркомана, причины ДТП выяснять не стали.

Костя, сидя на переднем сидении, пытается с пропавшим экипажем связаться.

Адам, поправляя на себе броник, сильно дергается.

– Кто именно там был.

– Леха, Игорь, Ринат.
– перечисляю я, закуривая.

Называя имена ребят, испытываю постыдное облегчение, что среди них нет имени брата.

– В этот раз я не буду ждать так долго, Ян. Пусть готовятся к ответке.

– Он в отчаянии. Ему уже нечего терять.

– Нечего? У Турка еще дочь есть, забыл?

– Она для него пустое место.

– Вот и проверим.

За этот год я узнал о его семье все. Двое детей, сын и дочь, от законной жены. С Маратом Турок был очень близок, жену и дочь ценит чуть больше, чем своих любимых ротвейлеров. Не уверен, что ради них он поступится принципами возмездия. Ему нечего терять.

– Экспертиза подтвердила неисправность в тормозной системе в тачке Марата.
– говорит Костя, читая отчет нашего следака.

– Сука.
– скалится Адам.

– Ты удивлен?

– Нет, но я надеялся, что старик не станет в этом копаться.

– Я даже не надеялся.
– качаю головой, вдыхая никотин.
– Просто не рассчитывал, что он опомнится так быстро.

По дороге узнаем, что выживших нет, машины сгорели. У парней не было шансов. На месте работают менты, пожарная и медики.

Брат в ярости.

– Ты понимаешь, что в рубашке родился?
– говорю ему, обходя один из дымящихся джипов.

Пахнет горелым пластиком и маслом, вокруг сажа, оставшаяся от сгоревшего дизельного топлива. Окна разбиты, металл в решето.

Машины не были бронированными.

– Я это так не оставлю...
– цедит он.
– Троих наших положили, суки...

– Ты понимаешь, что должен был с ними быть?!
– не сдержав эмоций, с силой толкаю в плечо.

– Понимаю! У той блонды был ебабельный рот! Женюсь теперь на ней!..

– Я серьезно, Адам...

Тот выбрасывает окурок и, прикурив вторую сигарету, оборачивается на беседующего с ментом Константина.

– Понимаю. Но дожимать надо. Турок теперь с катушек слетит.