Лавовый пес у ее ног заскулил, жалобно глядя на свою хозяйку. Но помочь ей он ничему не мог…

— Слышь, урод!

Вопль Бездны врезался в щупальце, отбросив его от девушки. Бледная харя ударилась об лёд и скривилась от боли. Яркое сияние погасло, а жизненная энергия выскользнула из щупальца и вернулась обратно Марье. Её лицо снова помолодело, а в волосы вернулся черный цвет.

Она осела на колени, тяжело дыша и глядя перед собой ошалевшим взглядом. Пёс Князь лизнул её в щёку.

Я приближался к ним быстрым шагом, крепко сжимая в руке древнюю монету. Моё сердце быстро колотилось. Изначальный план пошел по… одному человеческому органу. Не осталось ничего, кроме как пойти ва-банк.

— Может быть, начнешь с кого-то своего размера? — поинтересовался я.

Харя поднялась, злобно скаля зубы от боли. Она устремилась в мою сторону, её движения сопровождали жуткие нечеловеческие вопли со всех сторон:

— Живой… Живой… ещё один! Ещё один! Кощунство! Богохульство!

Мы застыли друг напротив друга, я и жуткое неведомое нечто из самых древних кошмаров человечества. Яркий свет полыхнул в его белесых глазах мертвеца, озарив каждую черту моего лица.

Я ничего не делал — просто молча стоял и смотрел в этот оживший лик смерти. Сюрреалистический свет, исходивший из глубин небытия, пульсировал и вибрировал, будто окутывая мою душу своим потусторонним сиянием.

Я стоял неподвижно, не отводя глаз от этого ужасающего лика. Я не реагировал на этот ослепительный свет, не делал попыток закрыться или отступить. В белесых глазах я видел отражение своего лица — спокойное, ничего не выражающее, оно словно бросало вызов этому древнему порождению кошмаров.

Свет резко погас, лицо на щупальце вдруг отстранилось, и на нём появилось выражение крайнего недоумения и даже растерянности. Оно словно не понимало, как я могу оставаться таким бесстрастным перед лицом самого Забвения.

Я же невозмутимо поманил его к себе, приглашая попробовать ещё раз.

Лицо злобно скалило ряд неестественно длинных зубов и вновь приблизилось ко мне вплотную. На этот раз его глазницы вспыхнули ещё более ярким, сюрреалистическим светом — будто из самого сердца тьмы исходил этот леденящий душу блеск. Но и теперь я не реагировал, не отводил взгляда, молча встречая неизбежное.

С воплем, исполненным ужаса, лицо отстранилось от меня. На нём явственно читался страх, будто оно впервые столкнулось с чем-то… по-настоящему кошмарным. Дрожащим, хриплым голосом оно спросило:

— Что… что ты такое?

Я усмехнулся и показал ему монету.

— Возьми меня вместо этой девушки. И отвези на самый верх, — я указал в сторону гигантского глаза на потолке и показал щупальцу монету, — У меня есть, чем заплатить за проезд.