— Из донесения Адамсона я узнал, что вы, цитирую: «Прижали его к стенке со своими прививками. Житья не давали, пришлось дать разрешение.» Это так? — лицо его при этом не выразило никаких эмоций.

Адалин попыталась скрыть волнение и твёрдым голосом проговорила:

— У вакцины малый срок годности. Компоненты выдохлись бы, не поспеши мы принять меры. — Она не смотрела в его сторону, но уже слышала скрип кресла, а вскоре — шаги по направлению к ней.

— Это нарушение приказа, лейтенант, — он остановился совсем рядом. — Вы подвергли риску резервные полки. А если бы враг прознал о ваших экспериментах и нагрянул в самый разгар вашей кипучей деятельности? Ты об этом не подумала?

— Я получила новый приказ от исполняющего обязанности командующего, — бросила она с вызовом, встречаясь взглядом с мужчиной. — И уверяю вас, каждый из тех, кого мы прививали, был в состоянии держать в руках оружие.

— Держать оружие — не одно и то же, что сражаться, — стало заметно, что генерал удерживается, чтобы не вспылить.

— Смею напомнить, — на смену волнению пришло негодование, — что вы затащили меня сюда с совершенно конкретным поручением, которое я выполняю и если вы чем-то недовольны, отсылайте меня обратно. Тем более, что то, на что подписывалась, я почти закончила, — в её глазах сверкнул яростный огонёк. В ту же секунду Адалин отвернулась, чтобы взять сумку и направиться к выходу, где её ждала Патриция.

— Стоять, — услышала она позади. — Разве я тебя отпускал? — Мужчина догнал её и крепко ухватив за руку, развернул к себе. Голубые глаза, по которым Адалин так скучала, теперь казались ей незнакомыми. Их покрывала кромешная синева, тёмная и безрадостная. Такими его глаза были, когда они впервые встретились, когда Виктор намеревался уехать, а девушка, рискуя всем, препятствовала ему, — перестань делать вид, что не понимаешь, зачем я тебя сюда затащил. Ты далеко не дура. — Он притянул её к себе, — если думаешь, что я так просто тебя отпущу, то даже не надейся. — Он приблизился настолько, что Адалин остро шутила запах земли и пота.

— Пустите, мне больно, — возмутилась она.

Виктор только теперь понял, что делает. Он немедленно отпустил руку девушки, прижал ладони к лицу и быстро его растёр. Придя в себя, он снова взглянул на Адалин, которая смотрела на него исподлобья.

— Знаешь, что больше всего разозлило меня? — он выждал паузу. — Не то, что вы учинили самодеятельность и не ваш натиск на подполковника, а то, что этот мерзавец всё свалил на вас. Это низко, и он своё получит.

— Могу я идти, генерал? — спросила девушка поникшим голосом.

— Иди, — только и ответил ей Виктор, осознавая всю боль от содеянного и сказанного. Но извиняться он не привык. Как только Адалин шагнула за порог, в комнату вошёл Хорес. Он прикидывался, что ничего не слышал и вообще у него дела, а для большей правдоподобности громогласно пригласил пациентов проходить по очереди. Спустя некоторое время, генерал вышел на заметно опустевшее крыльцо. Ларсен всё ещё спал, Габе принимал раненых и не собирался ложиться, рассвет брезжил, а дела почему-то отказывались делаться сами собой. Как и всегда в моменты дикой усталости, Виктор вознамерился отложить всё и выспаться, чтобы не натворить бед и не наговорить больше никому ничего лишнего.

«Дорогая Адалин, здравствуй.

Невозможно описать словами, как мы все по тебе соскучились и как сильно за тебя переживаем. Александр чувствует себя хорошо. Они с Вивьен и Маркусом в начале месяца ездили в горы на пару дней отдохнуть от суеты. Правда Маркус вывихнул ногу и некоторое время им по очереди приходилось таскать его на себе. Профессор передавал тебе привет. Он недавно ездил в столицу к декану для очередных совместных исследований, а когда вернулся, оказалось, что в школе на чердаке завелись летучие мыши. Он так ворчал на Бернис с Брайаном из-за этого, что Бернис обиделась и пригрозила уволиться.

Лора и Бесс тоже передают тебе привет. Я виделась с ними несколько дней назад. Они очень надеются, что вы с Пати благополучно вернётесь и сможете присутствовать на голосовании. Конечно, мы мало что можем сделать, но если будем рядом с ними в этот важный день, то, каким бы ни был исход, наша поддержка не станет лишней.

Я сейчас нахожусь в Италии. Это довольно долгая история и ты наверняка помнишь, что я тебе рассказывала про сеньора Фернандо — местного ростовщика. Так вот, он дал мне расписку, точнее, его, уж не знаю каким образом, принудил к этому мой хороший друг мистер Джон Коул. Собственно, он же и пригасил меня поехать во Флоренцию. Ты только не подумай — между нами ничего нет. Мистер Коул попросил оказать ему услугу по экспертизе картин, которые он собирается купить для Национальной галереи. Я очень волнуюсь, ведь никогда раньше ничем подобным не занималась, но Джон доверяет мне, а значит, я не должна его подвести.

Когда мы только приехали, я не могла поверить своим глазам. Мне очень трудно было сдержать слёзы и, оказавшись наедине с собой в комнате гостиницы, я разрыдалась и проплакала, наверное, с полчаса. До сих пор мне иногда кажется, что это всё происходит не со мной и огромный купол Флорентийского собора за окном — лишь иллюзия. Мистер Коул сейчас занят по торговым делам и некоторое время мои услуги ему не потребуются. Пользуясь этим, я днями напролёт гуляю по городу и окрестностям, как путешественник, который впервые оказался в этих местах и попал под колдовские чары тосканских пейзажей. Я даже отважилась недавно потанцевать вместе с уличными цыганками под гитару на Пьяцца делла Сеньория и чувствовала себя такой счастливой и свободной, как никогда прежде.