— Контрольное бюро заблокировало все выходы из астрономической башни и… — его голос дрогнул.

— Что «и»? Да говори ты!

— И обкладывают стены снаружи бочками. Полагаю, внутри… внутри порох!

Чао Цяо уставился на главу охраны. Его женушка прикрылась рукавом, вместо платка, горько заплакала и заголосила:

— Что же это такое, что же делается!

— Этого не может быть, — губы главного астронома дернулись в нервной улыбочке. — Зачем бы им это делать? Не собираются же они взрывать астрономическую башню.

Он посмотрел на главу охраны Дуна, надеясь, что тот сейчас скажет, что это была глупая шутка. Но тот лишь молча покачал головой.

— Ю… Главнокомандующий Ю Си там? Я должен поговорить с ним!

Астроном сделал несколько решительных шагов к выходу, но голос главы охраны заставил его остановиться:

— Там нет никого из командного состава. Никто не пожелал говорить со мной. Полагаю, приговор уже вынесен.

Приговор контрольного бюро. Они думали, что это сказки для устрашения простых людей — привилегия контрольного бюро карать без суда и следствия. Разве это не распространяется лишь на бесправных простолюдинов?! У главного астронома есть влияние и власть! Он сановник третьего ранга! А если его влияния недостаточно — за него вступятся много влиятельных особ!

Вот только те влиятельные особы далеко, а фитили под астрономической башней поджигаются прямо сейчас. И внезапно вся его власть и все влияние обратились пустотой.

— Астрономическую башню охраняют элитные солдаты! Прорывайтесь! Вы должны вывести меня отсюда!

— Стой! — воскликнула его жена и схватила астронома за руку. — Что ты такое совершил, отвечай!! Что ты совершил?! — слезы текли по ее морщинистым щекам.

Астроном с досадой посмотрел на нее.

— У меня нет времени на твою придурь! — он вырвал свой рукав из ее рук.

— Расплатимся своими жизнями, — голос госпожи Чао внезапно затвердел. — Наш сын в столице. Император милостив — он не станет преследовать его.

— Император милостив? — со злобной усмешкой переспросил Чао Цяо. — Да он просто сумасшедший!

Астрономическая башня дрогнула — со стороны каньона донесся ужасающий душу и сердце грохот.

Чао Цяо прикрыл глаза.

— Это ему с рук не сойдет, — произнес глава охраны Дун.

— Возможно… — пробормотал Чао Цяо. — Жаль, нам не суждено будет этого увидеть.

Его глаза блеснули. Он вспомнил о предсказании, полученном вчера. На него прольется полная чаша. Кто же знал, что эта чаша будет полна пороха.

— Проклинаю тебя, Рун Юсон, — прошептала госпожа Чао, а затем перешла на крик: — Я клянусь, после смерти я вернусь, чтобы лично следить за твоим падением!! Ты закончишь гораздо хуже, чем мы!

Вслед за этими словами стены астрономической башни дрогнули, и никто из гибнущих под завалами и горящих в огненном хаосе не видел, что прямо перед обрушением умелый воин появился перед главным астрономом и, схватив его за шиворот, выпрыгнул вместе с ним из пекла.

— Тогда просто сделаем это, — произнес Ал.

Вопреки намерению Летис Лис, он первым шагнул к возвышению с лежащим старейшиной и остановил ее упреждающим жестом руки.

— Я сам это сделаю.

Летис Лис не могла понять эмоций в его тоне. Разве они со старейшиной пика Славы были близки? Отчего этот мальчишка выглядит таким взволнованным?

Ал посмотрел на печать, окружающую возвышение. Когда он нарушит ее — мастер Муан очнется? Странные чувства охватили его. Он вспомнил, как Шен безучастно сидел под деревом, в ствол которого был вонзен меч. Часть дерева высохла, а розовые цветы безостановочно падали на землю, так красиво, будто какая-то насмешка.

Никто не плакал. Шли тихие дни пустоты.

Сейчас, глядя на Муана, Ал окончательно осознал, как абсурдны были его мысли о том, что стоит избавиться от Муана — и можно будет занять освободившееся место в сердце Шена. Он осознал это уже давно, но сейчас открывал еще одну грань слова «любовь». С удивлением ощущая радость от мыслей о скором воссоединении этих двоих, он переосмысливал собственные приоритеты. Ранее Ал не раз ощущал раздражение и злость, когда Шен обвинял его в горячности и импульсивности молодости. Тогда он был в ярости от одной лишь мысли, что Шен не воспринимает его всерьез. Тогда он был уверен, что всю жизнь будет ощущать одно и то же. Те чувства были слишком сильны! Кто бы мог подумать, что пройдет не так уж много времени, а мысли его так переменятся. И вроде бы чувства не стали слабея, просто… Другими?

«Первая любовь, — подумал он. — Этот опыт изменил мою жизнь».

Он все еще любит Шена и это никогда не изменится, но теперь, впервые, его посетило желание, лишь секундная мимолетная мысль… Он подумал не о том, что хочет оставить Шена лишь для себя. Он подумал о том, что мечтает иметь кого-то, с кем у него будет такая же крепкая связь, как у этих двоих. Пусть потеря такого человека и может принести боль.

И если такое случится… В одном Ал от Шена отличается: он никогда не будет сидеть под деревом — он уничтожит весь мир, столько, насколько хватит его сил. Он будет сидеть на руинах.