— Что-то не так? — уточнил лекарь.

— Это все слухи!

Заг пожал плечами.

— По моим наблюдениям, слухи не так далеки от истины. Во всяком случае, никто не станет отрицать, что за последнее время старейшины Шен и Муан Гай сблизились. Да и старейшина Шен сильно переменился в лучшую сторону. Он теперь совсем не такой грозный и нелюдимый, как раньше. Можно сказать, общение с Муан Гаем хорошо на него влияет.

Шиан уставился на него тяжелым взглядом и, казалось, сдерживался, чтобы не вызвериться на почтенного старейшину. Подавив эмоции, он предупреждающе произнес:

— Я не потерплю распространения порочащих честь моего брата слухов!

— Порочащих честь? — недоуменно переспросил Заг.

— Вы поняли, о чем я!

— Нет, не понял… За эти годы я слышал много куда более порочащих честь старейшины Шена вещей, в том числе и от вас…

— Лучше вам не продолжать этот разговор! — с трудом сдержавшись, чтобы не перейти на крик, выплюнул Шиан и, развернувшись, быстро зашагал в свой кабинет.

— Да что я сказал-то? — недоуменно глядя ему вслед, пробормотал Заг. — Я ведь по-доброму подколоть хотел…

Шиан захлопнул за собой двери кабинета и с такой силой ударил кулаком в стену, что в той осталась глубокая вмятина. Перед мысленным взором появилось лицо Шена.

— Ты это специально, да? — тихо прошипел глава ордена. — Сидел передо мной и обвинял в скрытности. Заставил поверить, что, если я откроюсь, — что-то изменится. Я обнажил перед тобой сокровенные мысли и чувства! Я сделал все, что ты требовал! А ты!.. Ты!.. Лучше б ты сказал, что меня ненавидишь.

Шиан сжал пальцами виски и опустился на пол у стены.

«Меня всегда так бесило твое пренебрежение, — мысленно продолжил он. — Ты это понял, когда я раскрыл тебе сердце? Понял, куда нужно бить. После всего, что я сделал, ты даже не пришел со мной поговорить. Ты даже не сказал мне лично. Ты ответил издевательскими слухами! Я оказался не достоин личного разговора».

Шиан почувствовал, что с лица спадает маска, губы кривятся то в гримасе грусти, то в улыбке, словно разум не может решить, что ему делать: грустить — или хохотать.

— Интересно, как давно ты это продумал… — прошептал он задумчиво. — Может, еще после того, как я признался тебе впервые?.. Не верю, что ты мог полюбить Муан Гая. Ты любил только Рурет. С этим я мог смириться. Мое признание тогда было шагом отчаяния, и единственное, на что я рассчитывал — это что хотя бы на нее похож. Но в тот момент ты меня возненавидел, не так ли? И продумал весь этот план, чтобы поставить меня на место, чтобы сделать еще больнее. Поэтому и не ответил тогда. Поэтому и сейчас сделал вид, что просто не понимаешь. А сам играл эту сложную партию, это представление с потерей памяти… Ты выбрал Муан Гая, потому что он всегда тебя раздражал? Ожидаешь, что теперь я убью его?

Придя к этой мысли, Шиан в раздумьях провел пальцем по нижней губе.

А ведь такая партия достойна уважения. И если Шен в самом деле разыграл все это специально для него… Даже если ненавидел так сильно, что мечтал об изощренной мести… Это лучше забвения. Шену не было все равно: Шиан был в его мыслях все это время.

— Ты, должно быть, празднуешь победу. Сегодня день твоего триумфа. Ты заставил меня обнажить перед тобой душу, почти поставил на колени, а затем нанес удар полным пренебрежением… Если все так, какой шаг я должен сделать, чтобы эта игра продолжилась? Теперь, когда я, наконец, понял, чего ты добиваешься, я готов подыгрывать тебе. Готов чувствовать твою ненависть и злость. Это куда лучше, чем ничего. Но какой же шаг я должен сделать следующим? Убить Муан Гая в порыве злости? Ты этого ожидаешь?

Шиан потер подбородок.

— Слишком очевидно. Если я сделаю это лично — то потеряю доверие остальных старейшин… Может быть, он погибнет на поле боя? Ты будешь доволен, когда я избавлюсь от него для тебя? И что предпримешь потом? Вряд ли сможешь обвинить меня в жестокости. Не после всего, что сам сделал.

— Учитель! — с воздуха крикнула Аннис.

Шен стремительно отстранился от Муана и подскочил с лавки. Он посмотрел на небо и увидел Аннис и Ала. Через мгновение девушка спешилась и с восхищением уставилась на дерево, растущее у лавочки.

— Ничего себе, какая красота!

Шен окинул дерево гордым хозяйским взором.

— Шен, — позвал спрыгнувший с меча Ал, — приближается контрольное бюро!

Старейшина пика Черного лотоса переглянулся с Муаном.

— Что они тут забыли?

— Планы изменились? — предположил мечник. — Мы должны были выдвигаться в путь завтра.

— Надеюсь, ты не прав. Я очень хотел провести этот день на пике Черного лотоса.

Муан пожал плечами и поднялся. Они вместе с учениками подошли к началу моста и остановились, наблюдая за приближением воинов в черном.

Их было четверо. Когда они подошли, вперед выступил один из них и объявил:

— Мое имя Чан Цы, я исполняю обязанности командира особого отряда. Поступило распоряжение, чтобы все, участвующие в битве в передовом отряде, выдвигались в путь немедленно.

— Что-то случилось? — настороженно уточнил Шен.

— Я не уполномочен отвечать на этот вопрос. В Кушоне вас встретит командир Гу Фен, у него и спросите.

— А что насчет остальных заклинателей?

— Они прибудут завтра.