Глава 29.4

И протянул мне стакан, наполненный разведённым порошком. Я взяла его обеими руками, мечтая выплеснуть жидкость в эту лживую физиономию. Айт Ларис, значит… Стало быть, он или не сказал мужу, что чувствует во мне магию, или… он почему-то её не увидел. Через гранёное стекло я смотрела на подкрашенную жидкость. Тогда, в последнюю встречу в особняке лэйр-Альвентея, я хорошо запомнила написанное в заключении: какие компоненты лекарственного состава сочетались друг с другом, какие конфликтовали. Но каким-то чутьём поняла, что теперь приготовленные зелья не причинят мне вреда. Не смогут, больше не смогут. Сила шевелилась внутри приятным теплом, слегка покалывало ладони. Это не более чем укрепляющие отвары, – подумала я про себя, и жидкость в стакане на долю секунды словно бы вспыхнула. Наверное, показалось. И с каким-то безмятежным спокойствием я выпила всё до последней капли, глядя Вергену в глаза. И следом второй порошок. И микстуру.

– Умница, – похвалил муж и выудил из кармана сигару.

– Ты уже завтракал? Или я распоряжусь, чтобы накрыли в малой чайной?

– Я сам велю Руте принести завтрак. Удивлён: неужели ты соскучилась по мне и даже поесть хочешь в моём обществе?

– Я хочу с тобой поговорить, – произнесла я равнодушно, стараясь не реагировать на привычные ехидные нотки в голосе мужа.

Разговора у нас не получилось.

Прежде всего я поинтересовалась, где моя горничная: за целое утро Мейда так и не появилась в моих покоях, и это вызывало определённые подозрения.

– Ты больше не увидишь эту безрукую, – жёстко ответил Верген. – После того, что она натворила, ей нечего делать в приличном доме.

Мы сидели за столом друг напротив друга, а лакей мужа ловко прислуживал ему.

– Я считала, что судьбу своих слуг могу решать сама. Мейда устроила погром не специально.

Уэлт, дождавшись кивка Вергена, налил ему молока в чашку с чаем.

– Слуги не твои, а мои, это во-первых, – небрежно протянул муж. – Во-вторых, эта неуклюжая дура нанесла мне ощутимый материальный ущерб. Если ты не забыла, птичка, компоненты для твоих снадобий стоят денег, так же как и услуги лекаря. Я проявил великодушие: не стал требовать с этой дуры долг, но из Бейгор-Хейла она убралась уже на рассвете. Приличных рекомендаций, разумеется, никто ей не дал.

Я прикрыла лицо ладонью. Невыполненное обещание легло на совесть тяжким грузом.

– И всё же надо было сначала обсудить это решение со мной.

– С каких это пор я с тобой советовался, как вести дела? – удивился Верген.

– Этому замку не хватает рабочих рук, – упрямо напомнила я, мельком подумав, что почти никогда не спорила с супругом, не снимала маску покладистой, безразличной ко всему жены. – Каждый человек на счету, а ты вот так запросто избавляешься от слуг.

– Я уже отправил старосте Бейгорлауна письмо: сегодня-завтра сюда придут наниматься в горничные, выберешь себе подходящую. Я, конечно, сомневаюсь, что недалёкая селянка сгодится для этой работы, но вдруг повезёт. Если не найдёшь сразу местную, я позже подберу тебе кого-нибудь из городских. В том же Дассе, например – я буду проезжать его на обратном пути.

И всё же, знай я, какая участь ждёт Мейду – хоть денег ей дала бы. Я её недолюбливала, это правда, но зла не желала.

– Так о чём ты хотела со мной поговорить? Уэлт, – махнул Верген лакею. – Можешь быть свободен.

– О том, как мне жить дальше, – сказала я, дождавшись ухода лакея.

Супруг неторопливо поставил на блюдечко чашку и впился в меня немигающим взглядом.

– А тут разве есть что обсуждать?

Я считала, что было. Очень давно я стала вести себя тихо, не перечила, не заикалась о неудобствах и своих желаниях. Под личиной смирившейся со своей участью жены было проще вынашивать самые отчаянные планы. Я не избавлялась от привычной Вергену маски и сейчас, но не спросить не могла.

– Что, если целители, лечившие меня с первого приступа, ошибались и я не умираю?

Верген чуть наклонился ко мне, принял самый внимательный вид и не перебивал почти две минуты. Сцепил руки в замок и положил на них подбородок. А я излагала свои доводы, осторожно подбирая слова, и следила за реакцией мужа.

– То есть ты на основании одного удачно перенесённого приступа делаешь вывод, что выздоровела? – скептически поднял брови он. – И всех специалистов, смотревших тебя, назначавших лечение, называешь шарлатанами?

– Ни в коем случае, – возразила я. – Но я чувствую себя хорошо. И айт Ларис подтверждает, что моему здоровью сейчас ничего не угрожает. Я помню, что ты обещал моему отцу, но, может, уже достаточно? Я могу сама о себе позаботиться. Дай мне уехать из замка, Верген.

– Куда? – с интересом уточнил муж. – Как ты себе всё это представляешь? Даже если допустить, что все как один целители ошиблись с твоим диагнозом – ты разве забыла, почему носишь другое имя и другое лицо?

– Я помню, – тихо, но твёрдо произнесла я. – Верно, я ношу другое имя и другое лицо: и разве этого недостаточно, чтобы не быть узнанной, разве я не в безопасности? Я бы поселилась в тихом спокойном месте и не мешала тебе.

Взгляд, которым одарил меня супруг, издевательски напомнил о том, что я и так ему не мешаю. Верген хмыкнул.

– Так и Бейгор – тихое и спокойное место. Рано ты о самостоятельности зачирикала, пташечка. Нет, я рад, я на самом деле рад, что ты справилась с приступом! Но рано делать выводы, нужно как следует поберечься, понаблюдать за твоим состоянием. В замке хотя бы знают о твоём недуге, вон, не оставили одну, помогали чем могли. А память? Ты уже забыла о проблемах с памятью? О том, что путаешь явь со снами и играми своего разума?