Перед сном я стояла на длинном полукруглом балконе, нависающем над обрывом, и любовалась открывающимся видом. Точнее, скрывающимся в стремительно наползающей темноте. Невероятнее всего в Бейгорских горах небо, не синее, не чёрное, а густого чернильного оттенка, разбавленного пурпурными штрихами и обильно посыпанное мелкими звёздами, словно алмазной крошкой. Можно любоваться вечно, до рези в глазах вглядываясь в далёкие созвездия, в которых я так и не научилась видеть ушедших за край предков. В храмах говорили, если искренне обратиться к предкам за советом и помощью, они обязательно помогут и защитят. Наполнят мудростью, уберегут от горестей. Что ж. Возможно, ушедшие за край слишком давно не смотрели вниз, иначе уберегли бы отца от плахи, а меня от Вергена и от этих стен. Я не верила ни служителям, ни вознёсшимся на небо праведникам.

Звёзды это просто звёзды, далёкие, красивые и холодные.

Поплотнее запахнувшись в пушистую шаль, я долго смотрела в темноту, вспоминая первые годы брака. Упорные попытки Вергена разбудить мою магию, эксперименты, не всегда приятные, обвинения в абсолютной никчёмности. Он и не скрывал, что за помощь осиротевшей девчонке хотел получить своё: одарённую жену и мать его будущих детей-магов. Магов у нас было немного, и они высоко ценились.

Верген получил чуть больше чем ничего. Жену с так и не раскрывшимся даром, подхватившую редкий недуг, и никаких детей.

С убегающих к горизонту горных вершин наползал холод, и толстая шаль перестала удерживать тепло. Вздохнув, я вернулась в дом, в длинный коридор с низкими потолками, едва освещаемый парой настенных факелов. Надо вернуться к себе до того, как они погаснут; новых никто не принесёт, и, пусть я не боялась бродить под каменными сводами, оставаться в кромешной темноте всё же не любила. Эксперименты Вергена в первый наш год включали в себя и такое, долгое лежание на жёсткой неудобной плите в абсолютной темноте, наполненной шорохами и тихими мёртвыми голосами. Приятного мало. Он просил сконцентрироваться, почувствовать, как течёт по каналам сила. Так убедительно рассказывал, словно проходил всё это сам. Надрезы на коже и насильно влитые обжигающе-горькие эликсиры концентрации помогали мало.

Стены ночного Бейгор-Хейла тоже не безмолвствовали, шептались за спиной, роняли гулкие капли на плиты, порой слышался тихий смех. Я научилась не бояться этого дома, ставшего моим добровольно-принудительно и не желавшего отпускать. А вот кухарка боялась и всегда торопилась закончить дела на кухне до наступления темноты. И на ночь запиралась на засов.

Как сильно отличается этот замок и его уклад от дома родителей... Как же я тосковала по тем дням.

Я толкнула дверь своей комнаты, намереваясь быстро ополоснуть лицо и забраться в постель. Муж был столь непривычно любезен, что в последний свой визит привёз книги. С его стороны роскошный подарок! Десятка два не новых, очевидно, наугад взятых в библиотеке книг для меня являлись настоящим сокровищем, хотя все они представляли из себя дамские романы и сборники легенд про рыцарей, драконов и капризных принцесс. Для меня рыцаря не было, ведь он даже не знал, где искать свою принцессу. Зато я могла полночи провести с книгой, до тех пор, пока не начнут слипаться глаза.

Моя маленькая сова, нечаянная подруга, единственная в замке, в это время могла упорхнуть на охоту: в клетке, где она любила дремать, её не оказалось. Я так и не определила, в какое время суток птица предпочитала выслеживать мелкую живность, но последние несколько ночей она оставалась здесь.

Поворошила поленья в камине: спасибо Мейде, не забыла, разожгла, умылась, переоделась, подцепила с полки выбранную наугад книжку и прошлёпала к кровати. Слабый ветерок шевелил край полога, зевая, я отодвинула его в сторону…и едва не заорала.

В слабом освещении спальни взгляд сначала выхватил голую ногу с длинной узкой ступнёй, заметавшись, скользнул выше. Голыми были не только ноги, но и всё тело, длинное, болезненно худое, лежавшее лицом в покрывало. Мужское. И оно принадлежало не Вергену.

Тот отбыл декады две назад.

Сдавленно пискнув, я выпустила полог из онемевших пальцев.

***

Глава 2.2

Книжка выпала, но мне было не до неё. Несколько осторожных шажков назад, к двери. Сердце частило как ненормальное. Резво отпрыгнув к камину, я схватилась за кочергу; прикосновение к металлу влило капельку уверенности. Со стороны постели не раздавалось ни звука.

Кто, кто это?! И что делать-то?

Надо позвать слуг.

Я стянула с полки подсвечник, едва не выронив его, и выскочила за дверь. Повернула в замке ключ, для чего кочергу пришлось прислонить рядом. Руки тряслись.

Как он сюда попал?!

Перехватив поудобнее импровизированное оружие, я двинулась к лестнице, стараясь не смотреть на пляшущие по тёмным стенам уродливые тени. Поставила ногу на первую ступеньку…

Часть стен примыкала к горной породе, внизу ущелье. Ни один безумец не смог бы одолеть эти стены, а на воротах Бейгор-Хейла всегда дежурил привратник.

Представила, как врываюсь к садовнику, точнее, в комнатёнку Нальды, ведь он частенько ночевал у неё. Саркен немолод и ничего тяжелее садовых ножниц в руках не держал. До привратника, охраняющего ворота, бежать далеко и темно. Мейда, Яола? Рута, вооружённая черпаком? Я вдруг вспомнила, с какой снисходительной жалостью смотрели на меня слуги после одного из приступов, и как глупо, бесконечно глупо чувствовала себя, доказывая, что видела то, чего не было. Сны, перемешанные с явью, говорили мне.