– Хорошо.
– Шлоссер повернулся к Лоте.
– Зачем вы сообщили капитану маршрут Вальтера и время, когда он ходит на работу? Не лгите. Я выяснил, что капитан изменил время и маршрут ваших прогулок, узнав об этом. Встреча не могла быть случайной.

Лота рассмеялась.

– Прелестно, барон. Так знайте, капитан просто умнее вас. Умнее и благороднее!
– Она схватила розы, хотела бросить, но уколола палец, выронила цветы, неожиданно всхлипнула.
– Я ничего не говорила капитану.

– Не лгите. Кроме вас и меня, капитан ни с кем не общается. Вы знаете, что за человек гауптштурмфюрер? Если он узнает...

– Георг!
– Лота взяла Шлоссера за руку.
– Клянусь, что говорю правду.

– У русского нет внешних контактов. Он изолирован!
– Шлоссер постарался как можно вежливее освободить руку.

– Вы боитесь его. Жаль, но я не могу вам помочь.
– Лота опустила голову и отошла от Шлоссера.
– Мне очень хочется гордиться вами, Георг.

– Слова, - пробормотал Шлоссер. Он хотел сказать что-нибудь ласковое. Поймав себя на такой мысли, возмутился. Влюблен! Георг фон Шлоссер влюблен в девчонку плебейского происхождения. Подогревая себя подобными рассуждениями, он повысил голос: - Разведка не пансион для благородных девиц. Ум и сила! И жертвы! В шахматы не играют без жертв. Вам ясно, фрейлейн?
– Он открыл дверь.
– Если вы меня обманули - тем хуже для меня.
– Шлоссер перешагнул порог, затем вернулся: - Память хранит лишь имена победителей!

Вечером Скорин и Шлоссер ждали ответа Москвы. Скорин, стоя у карты, переставлял флажки, а Шлоссер в кресле около приемника листал томик Гейне, именно листал, попытки сосредоточиться, прочитать хотя бы четверостишие были безрезультатны. Он с удивлением поглядывал на русского, который сосредоточенно изучал положение на фронтах, словно мог что-либо изменить. Уже больше месяца они живут рядом, ежедневно подолгу разговаривают, но русский остается для Шлоссера загадкой. Капитан умен. Но тогда как объяснить его увлечение этой картой? Сосредоточенно перекалывает какие-то флажки, когда решается вопрос о его жизни.

– Севастополь мы все-таки взяли. Важен результат, капитан. Шлоссер захлопнул книгу, посмотрел на часы - без десяти одиннадцать.

– Важен!
– ответил Скорин, не поворачиваясь.
– Но окончательно победить могут только люди правые.

– Сильные!

– Сила вторична. Она опирается на мораль, чем больше убежденность, тем больше сила.
– Скорин продолжал рассматривать карту.
– Возьмем, к примеру, вас, барон. Разве сегодня вы так сильны, как при первой нашей встрече? Нет! А почему? Служа фашистам, вы обязаны пользоваться правилами их игры. Вы готовы пожертвовать полковником Редлихом. Соотечественником, человеком, ни в чем не повинным. Обстоятельства изменились, и абвер вынужден жертвовать своими людьми. И будет жертвовать, так как у вас нет другого выхода. Фашистская мораль - цель оправдывает средства.

– Поживем - увидим, капитан.

Переставив последний флажок, Скорин повернулся к Шлоссеру:

– Барон, вы любите Лоту, а готовы...

– Капитан.
– Голос Шлоссера звучал глухо.
– Не забывайте, капитан, сегодня вы работаете на меня, а не я на вас. И это факт! Факт, а не слова!

– "Ты сердишься, Юпитер, - значит, ты не прав".
– Скорин миролюбиво улыбнулся.
– Моральные проступки перерастают в преступления. Вы слабеете с каждым компромиссом, барон. Это тоже факт, а не слова.

Шлоссер, устало вздохнув, указал на часы.

– Без одной минуты одиннадцать.

Скорин проверил, правильно ли настроен приемник, взял блокнот и карандаш. В приемнике раздался треск, равнодушный мужской голос произнес: "Седьмому от первого" - и начал диктовать.

Карандаш Скорина быстро бегал по бумаге. При повторе он повисал над каждой цифрой, но ничего не исправил, лишь провел под последним столбиком черту. Скорин выключил приемник, взял у Шлоссера томик Гейне, положил перед собой, начал быстро расшифровывать. Майор старался не смотреть на карандаш русского. Скорин закончил писать, протянул блокнот Шлоссеру. Майор взял блокнот и из радиограммы узнал, что вариантом со "Штабистом" заинтересованы и советуют активизировать закрепление.

– Готовьте к заброске Лапина с группой.
– Скорин поднялся.
– Я иду спать. Да.
– Он остановился.
– Пошлите с ним радиста, который передал последние шифровки. Вам не нужны такие свидетели. Ведь цель оправдывает средства, не правда ли?

Шлоссер проводил взглядом высокую фигуру капитана, прошел в библиотеку, снял телефонную трубку.

– Вызываю Берлин. Три - восемнадцать.
– Он немного подождал и сказал: - Добрый вечер, господин адмирал.
– Шлоссер говорил тихо и очень спокойно.
– Мой крестник получил разрешение и благодарность. Да, на контакт со "Штабистом". Дело на него мы передали службе безопасности. Правильно? Фрегатен-капитан так и думал. Хорошо, господин адмирал.
– Шлоссер, прижав трубку плечом, слушал ласковый голос адмирала, взял бутылку и налил полстакана коньяку.
– Жду вашего адъютанта. Понимаю, господин адмирал! Можете докладывать, майор Шлоссер к выполнению задания готов. Благодарю.
– Шлоссер бросил трубку, залпом выпил коньяк.

– Вы много пьете, Георг.

Шлоссер не заметил, как в библиотеку вошла Лота. Она была в вечернем платье, в туфлях на высоком каблуке и держала в руке гвоздику. Лота подошла к барону, протянула цветок.

– Благодарю.
– Он поставил гвоздику в стакан, из которого пил коньяк.
– Вы сегодня особенно красивы.

– Сегодня?
– переспросила девушка, положив руки ему на плечи. Георг, вы можете на минуту забыть, что вы барон и мой начальник?

Шлоссер обнял ее. Лота закрыла глаза, словно слепая, провела рукой по его лицу.