— Последний штрих в этой истории представляется мне таким: забрав мешочек с опалами, Сильвия вдруг увидела труп, от ужаса совсем потеряла голову, забилась, задела труп и сдвинула его с места, поэтому его и вынесло потом на берег. В такой ситуации, да еще не имея достаточного опыта плавания с аквалангом, неудивительно, что она захлебнулась.

— Хорошенькое местечко нашла ее подруга для тайника! Рядом с утопленником.

— Я склонен думать, что Тельма трупа не заметила. Она плавала ночью, а в узком гроте даже днем абсолютно темно, видишь только то, что освещает фонарь. Впрочем, скоро вы наверняка узнаете все подробности от нее самой. Молчать теперь, когда все потеряно, бессмысленно.

К полудню полиция уехала и на пляже сразу стало тихо и пустынно. Ньюфаундленд потерянно жался к ногам хозяина и порой принимался тихо поскуливать, но под ласкающей рукой Этвуда умолкал.

— Все-таки я буду звать, тебя Тимми, — сказал Этвуд, почесывая мохнатую шею. — Старая кличка будет напоминать тебе прежнего хозяина, а его уже не вернешь. Оставайся лучше Тимми.

Холодный нос ткнулся ему в ладонь.

— А ведь мы до сих пор не завтракали! — воскликнул Джеймс. — И собака голодная! Пойду узнаю, в чем дело.

Через пять минут он вернулся.

— Оказывается, полиция увезла Гросси с собой, из-за того утопленника. Выясняют, что да как. Его жена рыдает, но обещала что-нибудь приготовить.

Вскоре непривычно притихший Джованни принес запоздалый завтрак, оставлявший желать лучшего.

— Отпустят ли Гросси к обеду? — задумчиво сказал Джеймс, доедая кусок хлеба с вишневым джемом — единственное, что скрасило невкусный завтрак. — Или хотя бы к ужину?

— Съездим пообедать в город, — предложил Этвуд.

— Там видно будет… Сейчас я хочу одного: лечь спать. На снотворное эти девицы не поскупились, до сих пор не могу прийти в норму.

Джеймс удалился в свою комнату, но заснуть не успел, только он начал раздеваться, как снаружи раздались какие-то крики.

— Это уж слишком! — возмутился Джеймс. — Что еще нам предложат: опять парочку трупов или что-нибудь пооригинальнее?

Между тем крики становились все громче и пронзительнее, сливаясь с истошным женским визгом.

Около коттеджа Берни стояла потрепанная грязная желтая машина с распахнутыми дверцами. Двое рослых крепких мужчин, бородатых и небритых, с угрожающим видом теснили Бата Берни к коттеджу, его жена стояла чуть поодаль и, не делая ни малейшей попытки вмешаться, сосредоточенно испускала вопль за воплем.

— Ты нам заплатишь, грязный янки, — шипел один из бородачей, тот, что подобрался к Берни поближе. — Сполна заплатишь! С нами такие штучки не проходят. Кровью умоешься! Сейчас мы тебя как свинью прирежем.

Сожалея, что полиция уже уехала, Джеймс бросил беспокойный вопрошающий взгляд на Этвуда, сам он полагал неразумным вмешиваться, не имея оружия, в сведение счетов между бандитами, каковыми представлялись обе стороны. Увидевшая их женщина разом смолкла, и внезапная тишина заставила бородачей обернуться.

— Что вам здесь нужно? — с вызывающей грубостью сказал более высокий. — У нас свои дела, посторонним соваться незачем.

Такого обращения Джеймс не выносил.

— Вы мешаете мне спать, — сказал он ледяным тоном. — Будьте любезны вести себя потише.

Бородачи удивленно переглянулись.

— Это она орет как резаная.

Высокий кивнул на Джованеллу.

— Мозгов как у курицы, а голос как труба. Разоралась, хотя ее пока никто не трогает.

— Синьоры, вам лучше уйти, — вкрадчиво сказал второй, в его повадках было что-то кошачье, и Джеймс сразу решил, что он более опасен. — Нам хотелось бы уладить свое дельце в узком кругу. Право, синьоры, мы постараемся закончить побыстрее и не причинять вам излишнего беспокойства.

За это время Бат Берни, как ни странно, не проронил ни слова.

— Два безмозглых барана! — вдруг визгливо закричала Джованелла. — Ничего кроме своей вонючей рыбы всю жизнь не видели, и меня загубить хотите. Все вам плохо: и работа моя, и все, все! По-вашему, манекенщица то же, что шлюха. Чтоб вам утонуть в дырявой лодке! Вечно вы мне все портите!

Этвуд взял ее за локоть.

— Успокойтесь, миссис Берни.

Его слова возымели странное действие, но не на женщину, а на бородачей, которые в ярости заорали, перебивая друг друга:

— Кого вы называете «миссис Берни»?! Эту дрянь? Да она такая же миссис Берни, как я — Папа Римский. Шлюха она, шлюха, всю семью опозорила. Лучше б ей лежать в могиле! Мать из дома выйти стыдится. Ма-не-кен-щи-ца! Знаем мы этих манекенщиц! Голые плечи выставлять да юбку задирать — вот ее работа. Допрыгалась!

— Я ничего не понимаю, — беспомощно сказал Джеймс. — Что они кричат?

Разобрать что-либо, кроме отдельных слов, было уже невозможно: кричали все трое, вместе с Джованеллой, Бат Берни тоже пытался что-то сказать, но его голос тонул среди их воплей. Вдруг Джованелла метнулась к коттеджу и, оттолкнув Бата, скрылась за дверью. Джеймс подумал, что она попросту сбежала, однако буквально через секунду женщина выскочила обратно, сжимая в руке какую-то бумагу.