– Я признаю силу ваших рассуждений, – сказал капитан, – и если бы я считал ваши предпосылки верными, то пришел бы к тому же выводу, что и вы. Но вы ошибаетесь, упуская из виду тот факт, что гуманитарное образование может быть получено только в результате многолетнего обучения в школе, от детского сада до колледжа, и должно сопровождаться благотворным влиянием дома и культурного общества, а затем и жизнью в процессе обучения и приобретения опыта в высших слоях общества, прежде чем можно будет с полным основанием ожидать, что средний человек поднимется над уровнем простого физического существования и будет действовать на основе высоких интеллектуальных и нравственных побуждений, которые движут наиболее культурными и возвышенными личностями. И, кроме того, вы должны принять во внимание тот факт, что даже если бы мы были заключены во льдах на год или больше, у нас было бы достаточно времени, чтобы дать нашим морякам лишь малую толику того, что они должны знать, чтобы развить предлагаемый вами высокий уровень личности, даже если бы мы смогли преодолеть влияние их привычной жизни и низкого социального статуса того общества, в котором они всегда пребывали. Вы не понимаете, мой дорогой Джек, всю невыполнимость задачи, которую вы хотите перед нами поставить. Они должны оставаться моряками и выполнять тяжелую работу, для которой их наняли, и мы должны быть осторожны, чтобы не зародить в их умах надежды и стремления, которые заставят их испытывать недовольство своей участью.

– Я бы точно не стал делать ничего, – ответила я, – что могло бы вызвать их недовольство. Это то, чего следует избегать самым тщательным образом. Но, тем не менее, я считаю, что мое предложение, если бы оно было реализовано, имело бы прямо противоположную динамику. Исходя из собственного опыта, я считаю, что мои доводы весомее, чем мои опасения. Я пользовался всеми преимуществами гуманитарного образования и возвышающим влиянием семьи и культурного общества, и все же я занимался самой простой работой. И все же я не обнаружил, что мое образование сделало меня неудовлетворенным своей участью. Напротив, оно во многом помогло мне приспособиться к ситуации и найти источники удовольствия, которые были недоступны моим необразованным товарищам. Но, кроме того, мой жизненный опыт среди низших слоев населения убеждает меня в том, что высшее образование не является необходимым для развития самых благородных качеств. Я встречал матросов, накопивших огромный запас полезных знаний и имевших самые широкие и всесторонние взгляды на жизнь и ее задачи. Предпосылки, на основании которых я рассуждаю, – это результаты реального опыта общения со всеми этими скромными людьми.

– Боюсь, – ответил капитан, – что в своей восторженной любви к человечеству вы совершили вполне естественную ошибку, судя о необразованных людях по себе. Я не хочу вам польстить, но вы, несомненно, унаследовали качества высшего класса и такой сильный характер, что могли бы с достоинством проявить себя в любом качестве, в каковом бы вы ни оказались. Ваши работодатели не могли не заметить ваших достоинств, и, согласно вашему собственному заявлению, вас быстро повысили в должности. Это обычная награда для тех, кто унаследовал выдающиеся качества. По-настоящему способные люди никогда не задерживаются на низших должностях. Тот простой факт, что наши моряки, которые намного выше среднего уровня в своем классе, после многих лет опыта все еще остаются на той же скромной должности, является очень хорошим доказательством того, что они не подходят ни для чего более высокого. Вот, например, Лиф и Эрик. Они служат со мной уже несколько лет и даже не пытались освоить иностранный язык. Как простые матросы, они лучшие ребята, но вы бы никогда не выбрали их для чрезвычайных ситуаций, требующих необычайной быстроты восприятия и умения руководить.

Я уже собралась ответить, чувствуя себя хозяйкой положения, поскольку спор был нешуточным, как вдруг сверху раздался грохот, и корабль резко дернулся, заставив нас подняться на ноги. Выйдя на палубу, мы сразу же увидели причину суматохи. Корабль смещался вправо, и его заносило под нависающий лед. Грохот был вызван тем, что мачты соприкоснулись с наклонной ледяной крышей. Мачты оказались зажаты в крыше и не могли двигаться дальше, а корпус корабля по-прежнему несло вперед, как могло показаться, сильным океанским течением. Ситуация была крайне опасной, ведь если движение продолжится, нам грозило опрокидывание. Корабль уже кренился на правый борт.

Верхняя часть не могла идти дальше, а корпус был слишком далеко от твердого льда, чтобы можно было использовать шесты и лонжероны для его поддержания.

Баттелл уже искал топоры, чтобы срубить мачты, когда крик, донесшийся от стены нашей тюрьмы по правому борту, привлек наше внимание. В свете корабельных прожекторов мы увидели, как Лиф на ледяной площадке закрепил трос вокруг ледяного тороса, и в то же время услышали голос Эрика, призывавшего на помощь к вороту с верхней палубы. Мы сразу же поняли, что именно так и нужно поступить, и капитан Ганоэ, Баттелл, Хьюстон и я первыми взялись за рычаги. Эрик сразу же приказал людям, которые шли вперед с топорами, заняться другим воротом, а сам схватил моток троса, прикрепленного к канату, прыгнул в море и быстро поплыл к Лифу на ледяную площадку. Люди с топорами на мгновение замешкались, и капитан Гэноэ крикнул:

– Крутите шпиль! Норвежцы знают, что делают.

С поразительной быстротой новый трос был закреплен, и люди начали вращать шпиль. Это произошло не сразу, так как первый трос, не выдержав напряжения, продемонстрировал явные признаки обрыва. Движение судна вправо и в сторону льда было остановлено. Но норвежцы срочно запросили шлюпку и дополнительные тросы. Их приказы были быстро выполнены. Капитан Ганоэ, Баттелл и я первыми откликнулись на этот сигнал. На данный момент командовали наши норвежские моряки, и все с готовностью подчинялись их приказам. Шлюпка была снаряжена, и "Ледяной король" был закреплен в нескольких местах к стене нашей тюрьмы по правому борту. Корабль был спасен от неминуемой катастрофы, но все же его слегка кренило, а мачты были согнуты практически до отказа.

Вернувшись на корабль, капитан Ганоэ и Баттелл начали решать, как освободить мачты ото льда и выправить судно. Давление воды на правый борт было огромным, но тросы держали судно, и особой необходимости в спешке не было. Первой мыслью было снять верхний штевень грот-мачты, что ослабило бы давление, но норвежцы разработали более простой план. Они предложили инженеру постепенно приводить винты в движение. Как только судно начало двигаться вперед, мачты изогнулись в сторону кормы, а тросы, удерживающие судно на правом борту, были относительно укорочены движением вперед, судно дернулось в этом направлении и выровнялось. Теперь мы передвинули судно в центр вольера, в котором оно плавало, а тросы закрепили на льду со всех сторон, и, таким образом обезопасив себя от соприкосновения с ним, "Ледяной король" стал похож на огромного паука с раскинутой во все стороны паутиной.

Опасность миновала, корабль был в безопасности, и у нас появилось время узнать подробности о той важной роли, которую сыграли два наших норвежских матроса. Теперь мы узнали, что, хотя вся команда, за исключением их самих, спокойно отдыхала от недавней нагрузки, Лиф и Эрик были далеки от мысли, что наша зимняя резиденция в полной безопасности, пока корабль не был надежно привязан к стенам нашей тюрьмы. В их обязанности входило держать в готовности к использованию в любой момент тросы, шпангоуты и якоря, и они были уверены, что сейчас как раз тот случай, когда они понадобятся. Поэтому, вместо того чтобы улечься спать в своих гамаках, они решили внимательно изучить обстановку. Они заметили, что стена правого борта была почти перпендикулярна до точки, расположенной на несколько футов выше верхушек мачт, а по правому борту наклонная крыша простиралась далеко до самой кромки воды. Кроме того, они заметили, что вдоль правого борта находилась низкая площадка, на которой падающий лед образовал несколько торосов. Это было безопасное место, к которому можно было привязаться.