Проснувшись утром, Сергей обнаружил открытую входную дверь и пропавшую девушку. Парень вышел из здания и осмотрелся по сторонам в надежде, что Маша вышла по своим делам, но ее нигде не было.

– Они ушли час назад, – сказал один из выживших.

– Они? – спросил парень.

– Девка тихо собралась и ушла, а он следом через минут пять. Здоровый такой, Ренат вроде зовут.

Борис Валентинович – опытный выживший. Про таких говорят: «Родился в рубашке». Много пришлось ему пережить за три года. В каких только ситуациях не побывал. Люди поговаривают, будто мертвяков он перебил больше тысячи. Сам же Борис, когда его кто-то спрашивает об этом, снимает очки, дышит широко открытым ртом на стёкла, старательно вытирает их рукавом и отвечает с доброй улыбкой: «Брешут».

Однако при всей своей удаче и большом везении выживший свою жену и дочку спасти не смог. Об этом тоже ходили слухи, но никто никогда Бориса Валентиновича в лицо не спрашивал. Одни его уважали, другие боялись, остальным он был и вовсе безразличен.

Мужчина и раньше бывал на станции Бякино, но последние две недели ночует на ней регулярно. Утром уходит, а вечером возвращается, и всегда с не с пустым рюкзаком. Недавно даже притащил на спине старое советское кресло. Поставил его перед железной печкой и прямо в нем спит, приоткрыв дверцу и вытянув ноги к огню. Откуда он его взял и куда постоянно ходит, опытный мужчина, никто не знает.

– Следить за ним – себе дороже выйдет, – перешептывались люди на станции.

Пока Бориса нет, никто в его кресло садиться не смел. Сережа тоже проявлял уважение и позволял себе только поправить скомкавшуюся накидку.

Опытный выживший имел отличное снаряжение и, собственно, и выглядел как опытный.

Среднего роста, на вид лет сорок пять, небольшая борода, очки без линз с обычными стеклами, черная кепка-бейсболка с гнутым козырьком, потертый камуфляжный охотничий костюм цвета хаки, берцы и большой тактический рюкзак на спине. Охотничий нож средних размеров болтался на поясе в кожаном чехле. Борис Валентинович любил править лезвие, сидя вечерами в кресле перед очагом. Он доставал точильный камень из бокового кармана рюкзака и с важным видом профессионала водил им по лезвию то с одной стороны, то с другой. Затем проверял остроту большим пальцем и, цокая языком, продолжал править.

А еще Борис любил читать старые газеты и журналы. Где он их находил, тоже непонятно. Нет, газеты, конечно, сохранились, еще прошло мало времени с тех пор, как их перестали печатать. Вопрос в том, где их взять рядом со станцией. Как мы уже знаем, неподалеку находились две деревни и село по другую сторону рельс, но там были зомби, и никто не совался.

– Хочу поздравить тебя, Сережа, – широко улыбаясь и прищурив глаза, произнес Борис.

– С чем это, Борис Валентинович? – удивился парень.

– Сегодня мой день рождения, с ним и поздравляю, – продолжил мужчина.

Борис покопошился в своем рюкзаке, достал из него целый, еще не распечатанный рулон туалетной бумаги, которая была, между тем, на втором месте по ценности после тушенки, и протянул Сергею:

– А вот и подарочек, пользуйся на здоровье и вспоминай меня добрым словом.

– Но ведь день рождения у вас, а не у меня, – удивился Сергей.

– Молодой ты еще, – ответил Борис. – Вот повзрослеешь и поймешь, что дарить подарки всегда приятней, чем их получать. Тебе, кстати, сколько лет?

– Ммм… Не знаю, – задумался парень. – Возможно, двадцать, я не помню, и день рождения свой не знаю.

– А мне сорок пять уже, – бодро ответил Борис Валентинович. – А то, что дня рождения не помнишь, так это, парень, не беда. Какого числа ты пришел на станцию?

– Четырнадцатого ноября, – грустно ответил молодой человек. – Я это точно помню, было пасмурно и прохладно, но снега еще не было. Мужики и женщины громко спорили между собой, какое число, первые твердили, что четырнадцатое, а вторые, что пятнадцатое.

– Ну вот и славно, – добрым голосом произнес мужчина. – Четырнадцатое ноября и будет теперь твой день рождения. Ведь по сути ты действительно заново родился.

– Пусть будет так, – Сережа вертел в руках рулон бумаги и размышлял, поменять ли его на что-нибудь съестное или нужную вещь. – Оставлю на память! Пусть лежит на полке, тогда действительно каждый раз буду о вас вспоминать!

– Дело хозяйское! – добавил Борис.

***