Но, так как до такого естественного нокаута мой суровый тиран почему-то не доводил, то и я не спешил проявлять инициативу и отправлять начавшего задыхаться Шоту на канвас.

— Брэйк! — Внезапно раздался над ухом напряжённый голос Андрея Авдеевича.

И я, тут же опустил руки и послушно сделал шаг назад. И, повернув голову но, так и не раскрывая глаз, вежливо спросил.

— Мы закончили, тренер?

— Да! — Отрывисто бросил он. А затем, язвительно и, как мне показалось, с немного злой иронией, поинтересовался у Кохидзе. — Шота, надеюсь, ты всё порял?

— Да, трЭнЭр. — Каким-то поникшим голосом подтвердил он. — ВпрЭд буду трЭзвА ацЭнЫвать прАтЫвнЫка.

— Тогда, пожмите друг другу руки и продолжим занятия. — Подвёл черту Олег Авдеевич. И, обращаясь уже ко мне, подтвердил договорённости. — Жду тебя на тренировке.

А Шота, когда мы, неуклюже обменивались рукопожатиями, растерянно прошептал на ухо.

— Ты Дэйв! ДьявАл!

Но, так как действие проходило под взглядом множества глаз, развить тему влияния потусторонних сил на исход одной, почти дружеской потасовки, попросту не получилось.

Мы разошлись по своим углам и занялись собственными делами. Успевший отдышаться Шота продолжил отрабатывать бой с тенью. А ваш покорный слуга, обтеревшись любезно предоставленным Олегом Авдеевичем мокрым полотенцем, натянул пиджак и рубашку и, переобувшись, направился к выходу.

— Силён! — Констатировал весь этот балаган, восхищённый Василий! И, явно намекая, на ведение боя с закрытыми глазами, осторожно спросил. — А, что это такое было?

— У меня слух очень чуткий. — Как мог, отбрехался я. — А он дышал, как паровоз. Да и двигался, как кабан, если честно.

— А-а, вот значит как… — Протянул Василий.

Но, по тону высказывания было понятно, что верить этой, сшитой на белую нитку версии, он отказывается.

А непосредственное начальство, тем временем, исподлобья бросало на мою тушку изучающие взгляды. Но, так как, по существу сказать было нечего, озвучивать свои мысли Анатолий Викеньтьевич не спешил.

Так что, на вот такой, если можно так выразиться, неопределённой ноте, мы и дошли до верного жигулёнка. И, загрузившись в салон, отчалили. Держа путь в сторону городского управления внутренних дел. Писать отчёты, получать незаслуженных пиздюлей от начальства и вообще… Тянуть службу, так сказать…

В производственной рутине незаметно пролетел день. И, уже ближе к его окончанию, в наш кабинет заглянула незнакомая девчуля в милицейской форме и с погонами старшего лейтенанта на плечах. То есть, это потом я разглядел, что обращалась ко мне старшая по званию коллега. А сначала, получилась забавная перепалка, показывающая, какое важное место занимает субординация в коллективе.

— Петров — ты что-ли? — С любопытством стрельнув в меня карими глазками, поинтересовалась она.

— Да. — Не отрывая взгляда от лежащей передо мной бумажки, хмуро буркнул я.

И, так как получилось не очень приветливо, тут же был отчитан звонким недовольным голоском.

— Иш, какой серьёзный! — Попеняли мне, явно недовольные моим пренебрежительным невниманием. — Хоть бы голову поднял!

Вот тут я вскинул свою, слегка очумелую от количества написанных за сегодня букв, и идущую кругом бестолковку. И сразу же понял всю глубину собственного падения и тяжесть совершённой ошибки. Так как у явившейся по мою душу красавицы, на плечах имелось аж на целых две звёздочки больше.

Что, естественно, делало непростительной мою маленькую оплошность и давало ей право, по крайней мере формально, корчить обиженную моську. Помещение, при этом, уже привычно наполнилось облаком выделяемых юной особью феромонов а я, тоже как-то обыденно, включил защитный механизм. Абстрагируясь от «всего этого» и, тем самым, сохраняя способность трезво воспринимать окружающую действительность и целостность моего, и так не слишком крепкого, рассудка.

— Чего надо? — В общем-то нейтральным голосом бросил я.

Но, как выяснилось, снова упорол косяк.

— Вы бы хоть встали, когда к вам обращаются старшие по званию. — Поджав довольно-таки хорошенькие губки, сквозь зубы процедила вошедшая. — А то, совсем распустились тут, как погляжу!

Присутствующие вместе со мной в кабинете Анатолий Викеньтьевич и Василий в нашу беседу не вмешивались. С любопытством наблюдая за развитием событий и, как понимаю, втайне получая от лицезрения всего этого действа, какое-то извращённое удовольствие.

Почувствовав, что поневоле начинаю злиться, я поспешно закрыл глаза, и глубоко вздохнул. А затем, вполне закономерно, выдохнул. И, лишь потом, поднялся из-за стола и, выпрямившись, принял какое-то, надо признаться, довольно вялое, подобие «стойки смирно».