Шрифт:
— Отпусти! — прошипел незваный гость, но я усилил нажим. — Да меня просто послание передать отправили! Мамой клянусь, отпусти, Воронов!
Я сперва сел на постели, и только после этого выпустил кисть неизвестного из захвата.
— И что за послание? — поинтересовался я.
— Тебя за казармой ждут, — ответил, едва не шмыгая носом, мой собеседник, баюкая повреждённую руку. — Сказали разбудить и вывести тебя.
Кивнув, я быстро натянул форменные штаны и взял ботинки — не голым же выскакивать на стрелку.
Мой гость тем временем свалил так же тихо, как и прибыл в казарму. Выяснять, кто это был, я не видел смысла. Как и размышлять, кому я мог понадобиться после отбоя. Тут и ёжику понятно, что за боярич стоит за всей этой кутерьмой. А какие и сколько у него при этом задействовано будет шестёрок — совершенно не важно.
— Гарик, ты куда? — донёсся до меня шёпот Орешкина.
Гриша, похоже, всё это время не спал, а только усиленно делал вид, будто дрыхнет.
— Поговорить надо, — ответил я, зашнуровывая обувь.
Надо сказать, что она была очень удобной не только для длительного перехода, но и пнуть по рёбрам хорошенько — тоже годилась.
— Я с тобой, — решительно заявил Орешкин, откидывая свою простыню. — Ты мне помог, я тебе помогу.
— Сиди, Гриня, — ответил я, остановив соседа жестом. — Сейчас твоя лучшая помощь — не соваться под руку. Сам я разберусь, а если ты там будешь, мне и тебя прикрывать придётся. Ты же сам видел, меня никто с курса пробить так и не смог.
На это возразить Орешкину было нечего. Но чтобы парень совсем не раскис, я добавил:
— Я твой порыв оценил, Гриш, не переживай.
После этого я отправился к выходу, вытащив ремень из брюк и намотав его на кулак. Зачем ремень? Ну так не о живописи эпохи Возрождения со мной поговорить хотели. Знаю я такие разговоры. А на ремне тяжёлая и толстая пряжка с гербом Российской Империи. Не советская, конечно, оставляющая на лбу оппонента красивый отпечаток в виде звезды, но тоже ничего. Прилетит такой — мало не покажется. Магией-то пользоваться в ночной драке за казармой нельзя.
Дверь в комнату дежурного была приоткрыта, но он старательно делал вид, будто не замечает, как у него за спиной проходит курсант. Что ж, Бог ему судья, каждый сам выбирает, чего стоят его принципы. Продался он или его запугали — мне без разницы, но руки я ему не подам после такого.
Оказавшись на улице, я втянул носом ночной воздух и спокойно обошёл здание казармы. Как и ожидал, в темноте мне сразу удалось опознать Лисицкого. Но на этот раз с ним было трое настоящих мордоворотов.
— Что, покрупнее шкафов в академии не нашлось, Лисицкий? — с презрением спросил я.
— Валите его! — велел боярич.
И его группа поддержки рванула на меня.
Глава 7
Пока они неслись ко мне, я успел заметить сразу две камеры, смотрящие на нас. Насколько надо быть отмороженными, чтобы бросаться втроём на одного под объективами? Да к тому же будучи со старших курсов академии, когда против них всего лишь один слушатель подготовительного курса. Технически это вообще подсудное дело. Я-то, в отличие от них, даже присяги ещё не давал!
Но первым мне начинать драку никак нельзя. Это у Лисицкого и его приспешников могут быть связи, а на моей стороне только правда. А значит, первый удар я должен пропустить, чтобы на записи было видно, кто агрессор, кто начал драку, а кто оборонялся.
Укрепление тела я с себя не снимал с тех самых пор, как вышел с боевой подготовки. Да и резерв, судя по всему, был полон под завязку. Так что принять и выдержать первый удар грудью я вполне мог.
Но чего я не ожидал, так это того, что на руке одного из уродов окажется кастет!
Первый же удар врезался в грудь, и меня подбросило над землёй. Прежде чем упасть, я успел подумать, что теперь мне точно нужен лекарь. Рёбра треснули!
Меня избивали под камерой! Холодным оружием! И с применением магии! Не этого ожидаешь, поступив в элитную военную магическую академию.
Я откатился в сторону, не позволяя противнику добить меня ногой в лицо, и подорвался на ноги. Грудь пекло, перед глазами всё расплывалось. И ведь меня пробили через технику укрепления. А если бы я без неё вышел, уже был бы трупом!