«Может быть, на неделю снять номер в отеле?» – в смешливом разочаровании подметил я, но к празднику, очевидно, цены кусаются.

Даже мысль переехать в отчий дом не казалась таким уж сумбуром. Одиночество ли, некое проклятие, повешенное на меня, всё казалось правдоподобным и честно говорило: «Да, это моих рук дело, что у тебя течёт чердак». Я хотел дальше сопротивляться сну, не возвращаться обратно к этой ведьме с лучезарной улыбкой, но сон пеленой покрывал глаза. Ноги были ватными, хоть были тяжелее валуна.

От сигарет тошнило. Это было долго. Тяжелые дни, тяжелее предыдущих. Я не спал двое суток, существуя лишь благодаря автопилоту. Лифт пискнул, двери заскрежетали. Щелчок в пустоту. Я ввалился в свою квартиру: пыльную, грязную, с раскиданными вещами по всем углам. Другим бы показалось, будто их квартиру ограбили. «Пора бы навести порядок», – сонный мозг прошептал мне идею, чтобы развеять скучные дни без работы. Я лишь молча с ним согласился, но всё равно скинул с себя вещи куда попало. Так или иначе буду убираться. Если проснусь.

Кровать ощущалась как никогда мягкой, а я не мог ей отказать, чтобы лечь. Будь что будет. Тело не выдерживало такого сражения. Я опустил голову на холодную перьевую подушку, с облегчённостью выдохнул, как в последний раз. Кто-нибудь боялся уснуть так, как и я когда-нибудь? Наверняка. Сводящие судороги от напряжения отступили, слезая с шеи. Спустя две минуты я уже устало храпел.

Рука стиснулась вниз, к полу, а кровать, подобно анаконде, рывками поглощала меня. Сердце перестало истошно биться, я почти не ощущал пульса. Мёртвая тишина. Открыв глаза, я увидел деревянный потолок. Я сидел в том же шалаше, как и всегда, на сиденье, от которого легко получить занозу, с опрокинутой головой, отчего шея затекла. Лёгкими, медленными движениями я садился в обычное положение, а напротив меня всё ещё сидела София.

Она не была заинтересована мной: опустошённый взгляд был отведён в сторону, а она игралась челюстью, проводя её из стороны в сторону. Для неё я будто не был здесь, был призраком. Существовал вне. Даже проводя рукой возле её лица, ничего не поменялось. Но мой взгляд не отпускал её. В каком-то шоковом состоянии я прикоснулся к её щеке цвета скорлупы. Мягкость плюшевой игрушки, она подчёркивала своё происхождение из сна, из мечтаний, что не смогло бы существовать в реальном мире.

Ткнув её, рука моментально прошлась по лицу ладонью к лопоухим ушам. Я пододвигался ближе, пытаясь раскусить её вид, понять, что именно она такое: ангел или обычный образ, и, как только предельно близко пододвинулся к ней, из меня вырвался непроизвольный смех. Я отодвинулся назад, посмотрел в ту же точку, куда был устремлён взгляд Софии, но не нашёл ничего примечательного.

– Что-то сломалось здесь, да? – спросил я, не ожидая ответа, а повернувшись, её уже не было.

В метании и поиске внезапной пропажи я рыскал по комнате, пока не увидел её за пределами: она в шёлковом платье (непривычном для её гардероба, но полностью подчёркивающем ангельский образ) неспешно погружалась в озеро, пока полностью не нырнула в него. Я интуитивно, со страха, побежал за ней спасать её, скидывая с себя одежду, и уже на берегу она вышла из воды, махая мне и улыбаясь.

– Знойно, да? – весело она кричала мне, перебиваясь смехом. – Если не дышать, то очень даже приятная вода.

– Господи, а если бы ты утонула? – почему-то сказал ей я, истинно беспокоясь о Софии. – Выходи!

– Пойдёшь за мной?

Она снова скрылась в воде, ныряя словно дельфин и бултыхаясь. Я выставил руки в бока. Солнце не грело, а обжигало плечи, находясь в зените. Глупо было смотреть на его ослепительный вид, но я посмотрел.

«Не помню, когда здесь стояла такая жара», – стирая пот, затекающий в глаза, я пытался пригрозить солнцу, но оно не слушало меня, становясь горячее и ближе.

Оно будто пыталось хлестнуть нас своим импульсом. Было необычайно, неестественно близко. После уже я обратил внимание на дымку там, в глубине леса, а голубое небо разрезали продолговатые линии. Это меня не волновало, только лишь как там София. Всего пару дней назад она кошмарила меня, а сейчас я боюсь за неё, как за собственного ребёнка. Обидчиво я заходил в воду, иначе заработал бы на ступнях ожог от горящей земли. Ноги обмакнуло будто парное молоко, а сквозь пальцы проходил прохладный обмякший торф. Я входил глубже и глубже, пока ноги не схватили в цепи. Дрожь прошлась по всему телу, а я, плескаясь, пытался оторваться от чьих-то лап, потеряв равновесие и упав в воду. Лишь после София вынырнула, озарив всю округу гоготом довольного ребёнка.

– Видел бы ты своё лицо! – переливаясь смехом, тыкала в меня пальцем девушка.

Я не стал оправдываться, лишь пустил волной в неё, ополоснув, а она посчитала это игрой, заливая меня в ответ, хоть я и был в уязвимом положении.

– Что же тебе не нравится здесь? – спрашивала меня София, но я не мог ничего ответить, иначе тухлая вода попала бы мне в рот.

Я встал в полный рост. Посмотрел на Софию, пытаясь не спускать взгляд на обмокшее платье. Просверлив недовольством, я отвернулся и пошёл назад, к домику. Но на пути ко мне стоял мой новый друг – потрёпанный Дед Мороз в той же благородной стойке.